Благословенный

Ход следствия показал, что Николай Иванович Салтыков совсем даже и не собирался устраивать мятежа, по крайней мере, в день смерти государыни. Идиот Николай Зубов неправильно воспринял его указания, и, что называется, «побежал впереди паровоза». Ну а гвардейские солдаты и унтер-офицеры по сути вообще были использованы «в тёмную».

Соответственно, наказание рядовых преображенцев не предполагалось суровым. Большинство обер- и унтер-офицеров было попросту обмануто руководителями мятежа. Штаб-офицеры же в основном придерживались «легитимистских» воззрений, когда-то высказанных мне графом Безбородко: «положено править Павлу, пусть правит Павел». В общем, вельможная верхушка Империи желала «стабильности» — спокойной наследственной смены императора, безо всяких сюрпризов и вывертов.На этих основах и образовалась фронда, которая столь преждевременно и внезапно прорвалась в достославный день 26 ноября. Про солдат нечего и говорить — среди них не было никого, действительно приверженного Павлу.

Тут нам пришлось крепко подумать. Как объяснить этим людям, что Павел — решительно «не вариант» на роль императора всероссийского? Ведь если бы они знали то, что известно мне, ни один разумный человек не стал бы рассматривать его в качестве правителя!

И, после недолгих размышлений, я понял, что никто не сможет рассказать о Павле больше, чем… чухонцы. Точнее — «чухонцы», то есть русские, последовавшие за Павлом в Гельсингфорс. И первым мне на ум пришёл Ростопчин. В конце концов, невозможно долго служить Павлу и не получить от него пару обидных и незаслуженных головомоек!

С Фёдором Васильевичем от моего имени поговорили, и семена упали на благодатную почву. Ростопчин с радостью перешёл на мою службу, и первым заданием его оказалась беседа с офицерами мятежного Преображенского полка.

Их всех собрали на плацу и предложили послушать людей, подсказанных мне Ростопчиным, многие годы служивших Павлу. От услышанного преображенцы сильно приуныли: видимо, до того они совсем другими красками рисовали себе образ Павла Петровича. Заканчивал рассказ сам Фёдор Васильевич.

— Господа, — произнёс он, оглядывая присутствующих офицеров своими круглыми, навыкате, глазами. — Скажу вам прямо и безо всяких обиняков: служить Павлу — то же самое, что танцевать на вулкане. Горе тому, кто, целуя его руку, не грохается на колени с таким стуком, каким солдаты ударяют прикладом о плац. Так, год назад господин Спренгпортен, первый министр и генерал, был отправлен под арест за то, что поцеловал руку короля чересчур небрежно. Целые дни Его Величество проводит в учениях и вахтпарадах, ругаясь и топая ногами; и ты можешь быть обласкан вознаграждён, увешан орденами, а на следующий день, ошибившись в экзерциции или форме, лишён всего и сослан в Лапландию!

Смешки и перешёптывания в зале стихли; офицеры со всем вниманием слушали оратора, в отличие от них, представлявшего, за кого они подняли оружие.

— Вместо серьёзных дел король с пылом занимается мелочами военной службы. Форма шляпы, краг, воротников, цвет плюмажа, высота сапогов, гетры, кокарды, косички и портупеи — вот чем он занят целыми днями. Абовский батальон явился на смотр с косами неуставной длины — прямо с плаца его маршем отправили в Лапландию! Однажды первый гатчинский баталион вывели навахтпарад; я при сём присутствовал в качестве зрителя. От действия узких панталон «луки Амура» некоторых молодых солдат приняли натянутое положение, да так, что это стало заметно; король приказал им переместить сей предмет единообразно, на левую ляжку!

Из собрания офицеров послышались перешёптывания и смешки.

Ростопчин меж тем продолжал. Чего-чего, а страсти к буффонаде у него было в избытке.

— Совершенно нелепым является страсть короля к истреблению круглых шляп, жилетов и фраков. Я сам, признаюсь, был на волос от беды, и лишь чудо божие и молитва доброй моей матери спасла меня от бед и напастей.