Благословенный. Книга 4

Зрение восстанавливалось медленно. Сначала Пален увидел низкие своды, выложенные из огромных неотёсанных камней, на которые падал луч «Гефеста», затем с трудом разглядел ширму и стоящего рядом господина в тёмно-синем мундире с черным лацканом.

Имя этого человека произносили не иначе как шёпотом. Удивительно, как господин с от природы таким мягким выражением лица мог оказаться столь страшен!

Полковник Скалон. Будучи родом из Сибири, чужой и мало кому известный в Петербурге, он было абсолютно неподкупен, неуговариваем и бесстрашен; а ещё полковник способен был на такое, на что другой дворянин даже мыслями не решился бы посягнуть.

— Действительно, — немного более мягким тоном ответил полковник, — это чудо научной мысли есть электрический фонарь, называемый «гефестов огонь». Мне так нравится смотреть, как в его свете дети играют у елки на Дворцовой площади. Замечательное изобретение! А у вас есть дети, губернатор?

— Есть. Взрослые… — начиная недоумевать, ответил Пален.

— Ну что же, на один вопрос вы уже ответили вполне правдиво… — задумчиво проговорил Скалон, — а вот что насчёт остальных? Кто глава заговора против верховной власти, в коем вы состоите с двенадцатого сентября сего года?

— Я не… — начал было Пален, и тут же получил хлёсткий удар перчатками по лицу.

— Надо же. А всё так хорошо начиналось! Ладно, как говорит в подобных случаях Его Величество Александр Павлович, пойдём длинным путём. Убирайте!

При последних словах из-за спины Павла Алексеевича вдруг выскочила пара крепких ребят и быстро убрала стоявшую за спиною полковника ширму.

— Узнаёте? — холодно спросил Антон Антонович, направляя сноп света туда, где только что стояла ширма.

Пален всё ещё почти ничего не видел: перед глазами ещё стояло жёлто-зелёное зарево от яркого света прожектора. Но даже тогда ему хватило одного взгляда, чтобы понять — это Пётр и Фёдор. Его сыновья сидели спиной друг к другу, связанные, с завязанными глазами и кляпами. А рядом — укрытый куском парусины, стоял какой-то аппарат.

— Как видите, тут нет третьего, — спокойно пояснил Скалон. — Официально, как вы знаете, средний ваш сын, Павел, находится при Каспийской армии. А неофициально — он заключен в крепость Дербент, и ожидает там вашего решения. Вы сами определите его судьбу: если будете вести себя разумно — всё дело останется в тайне и разрешится к полному удовлетворению всех. А вот если вы станете упорствовать — увы! Пострадаете и вы, и ваши близкие!

— Неужели вы посмеете? — прохрипел Пётр Алексеевич.

— Разумеется! Слишком уж многое поставлено на карту, чтобы миндальничать. Вы сами знаете — полумеры ничего не стоят. Покажите-ка, ребята!

Подручные Скалона взялись за дело. Один из них откинул холст с непонятного устройства, и перед ним открылось здоровое, с аршин, колесо, принайтовленное на деревянный брус, снабжённый ременным приводом и педалями. Нечто подобное, помнится, мастерил господин Кулибин, дабы катать инвалидов… только это устройство было явно не для этого.

Один из помощников полковника сел верхом на брус и, уперевшись ногами в педали, резко прокрутил их. Раздался негромкий, но страшный треск, а тела сидящих озарили вспышки электрических разрядов.

— Аах! — сквозь кляп воскликнул один из связанных. Пётр? Фёдор?

— Видите, как странно — одна и та же сила может создать праздник для детей, а может — мучительным образом убить их. Всё зависит от намерений того, кто берёт эту силу в свои руки… — задумчиво произнёс Скалон. — Давай-ка ещё!

Подмастерье со страшной скоростью завертел педалями. Тут только Пётр Алексеевич заметил, что от машины к его сыновьям змеями тянутся тёмные гуттаперчевые провода. На юношей было страшно смотреть: они изгибались, тряслись, как припадочные, не замечая даже, что с силою бьют друг друга головами.

— Сударь, как вы можете! Вы же дворянин! — Пётр Алексеевич буквально взвыл, с ненавистью и изумлением глядя на совершенно бесстрастного Скалона.

— О, это, уважаемый, я для себя давно решил! Что есть «дворянин»? Как в первую голову понимать сие слово? Верность державе, или преданность своему сословию? Я знаю, как для себя ответили на этот вопрос вы и ваши конфиденты. А я вот, знаете ли, посчитал иначе! И, когда надо решать: или-или, я не остановлюсь ни перед чем. Вы слышите?

Антон Антонович вдруг подошёл к Палену совсем близко и, присев перед ним, заглянул прямо в глаза.

— Ни перед чем решительно не остановлюсь для защиты государя императора и династии. Вы даже не представляете, что я могу вам устроить!

И, глядя в небесно голубые, навыкате, глаза Скалона, Пётр Пален проверил ему полностью и до конца. До меня донеслись судорожные рыдания; плечи Петра Алексеевича содрогались. Значит, клиент готов.

Настало время «доброго полицейского», а заодно, по совместительству, и deus ex machina. В общем, не начавшуюся толком пытку остановили, и я появился в поле зрения Палена с самой благожелательной миной на лице.