Благословенный. Книга 4

— Да, но нам и не нужно ничего столь же сложного, как те задачи и затруднения, что вставали пред этими героинями! Всего лишь пересказать разговор — неужели вы думаете, что средняя женщина не справится с таким? Конечно, иные из них настолько ограниченны, что неспособны и на такую малость; но, право же, в свете несложно будет найти вполне исполнительную даму, достаточно умную, чтобы понять смысл разговора, даже иносказательного, и притом не столь щепетильную, как наши молодые дворяне. Женщины в чём-то честнее и проще, чем мы; они имеют трезвый взгляд на мир и на людей. А ещё я посоветовал бы поискать среди французских эмигрантов…

— Увы, Александр Павлович! — Скалон так решительно замотал головой, что я на секунду опешил. — Эти господа ревностно блюдут свою честь!

— Виконты и маркизы — да. Но среди них немало и людей простого звания, не столь щепетильных; между тем, везде в Петербурге их прекрасно принимают. А если вспомнить, сколь плохи у многих из них денежные обстоятельства…. В общем, тут есть над чем поработать. И самым удачным сочетанием я полагаю тот случай, когда объект отвечает обоим обозначенным мной признакам!

— То есть? — не понял Антон Антонович.

— Эмигрант — дама. Вот что надобно искать! Особенно балерины и актрисы!

Скалон выпятил губы, раздумывая над моими словами. Я знал, на какой предмет сейчас обратились его мысли.

Затем мы обсудили еще несколько важных, но второстепенных вопросов, и Антон Антонович собрался уже откланяться, как вдруг, смешавшись, и даже вроде бы покраснев, произнёс:

— Александр Павлович, прошу простить великодушно, но… право же, зря вы с Натальей Александровной ведёте столь закрытую жизнь! Траур по в бозе усопшей государыне давно кончен; так пусть ваш Двор вновь станет светочем нашего общества!

Нда, полковник прав. Надо возобновить светскую жизнь. Ведь весь свет Петербурга, по сути своей, ни что иное, как отражение Двора! При государыне Екатерине всякий разговор, — да что там, можно сказать, почти всякая фраза, — кончались всегда новостями, касающимися происходящего во дворце. Что там сказали? Что там сделали? Что думают делать? Вся жизненная импульсия шла оттуда, и теперь «свет» ощущает сильнейший недостаток сведений. Конечно, последние несколько месяцев мне было не до того: дел было столько, что не продохнуть, да ещё беременность и роды жены… Но, теперь все дома, в Зимнем, и можно устроить череду зимних представлений, балов и маскарадов, как любила императрица. И, непременно надо добавить свою изюминку!

*«Vivere in sperando, morire in cacando» — Жить в надежде — умереть в говне (лат.)

Глава 3

В прошлой своей жизни к религии я всегда относился спокойно. Скажем прямо, и сейчас к рьяным верующим меня не отнести, хотя объяснить рациональными доводами вселение скромного молодого педагога в тело красавца-цесаревича явным образом невозможно. И всё-таки я часто манкировал посещением церкви, делая это лишь по крайней необходимости. Наташа же, воспитанная совершенно иным образом, не пропускала ни одной службы.

Вернувшись с заутрени, она подсела за стол, где я уже ожидал завтрак.

— Саша, на утренней службе я видела Александрин. Она очень интересуется, когда Николя вернётся из Персии? Они ведь новобрачные…

— Собственно, это зависит от бригадира Бонапарта! Как только возьмёт Тегеран и добьется выгодного мира — сразу же вернётся в Петербург!

— Но это же может быть так долго…

— Полагаешь, Николай Карлович долго провозится с персами? Не думаю!

— Но, может быть, всё-таки как-то…

— Ах, не беспокойся. Уверен, всё будет хорошо! — постарался я успокоить супругу, а через её посредство — и сестру, и невольно вспоминая события полугодичной давности…

Интерлюдия. *

Королевство Финляндия, Гельсингфорс, Королевский дворец Мариенхофф, 12 июля 1797 года.

Мария, королева Финнланда, в прошлом — София-Доротея Вюртембергская, разносила в детской гувернанток, даже не пытаясь скрыть раздражение. Десятая беременность на тридцать восьмом году жизни и так причиняла небывалый ранее дискомфорт; а тут ещё и эта удушающая летняя жара, и неисправность прислуги…

Боже всемогущий, как же тупы эти чухонки! Ну почему, почему мы не выписали гувернантку из Англии? С ними никогда не было никаких промашек! Ну так нет же — Его Величество то и дело охватывают приступы экономии; тогда король сам садится проверять счета, безжалостно вычёркивая все бесполезные, с ЕГО точки зрения, траты. И вот, пожалуйста — местные гувернантки умудрились простудить младших детей на прогулке. Летом. В жару! Donnerwetter!

И теперь у годовалого Ники и его двухлетней сестры Анны жар; они хныкают дуэтом, и, видимо, больше не от болезни, а робея от настроения матери. Хорошо хоть старшие девочки, Елена, Мария и Екатерина оказались здоровы и вели себя вполне спокойно…