Благословенный. Книга 5

Результат оказался сугубо положительный: прочность корабельного корпуса на железных фермах резко выросла. Это позволило нам строить огромные, в 5000–7000 тонн водоизмещения, грузовые корабли с высоким удлинением корпуса, (соотношение до 1:10) и четырьмя мачтами, названные нами «большие барки». Они имели клиперные обводы корпуса, но много большее водоизмещение и грузоподъемность. В основном в качестве силовых элементов применялись клёпаные ферменные конструкции, но использовалась и кузнечная ковка; для местного нагрева металла использовался недавно воспроизведённый термит.

Это высокотемпературное зажигательное вещество было одним их тех средств, рецепт которого я искал особенно долго и старательно. Изготовить его вроде бы несложно — нужен оксид железа (окалина) и алюминиевая пудра. Сущие пустяки в 21 веке: а здесь, увы, недостижимая синяя птица — ведь способ получения алюминия пока еще не найден… хотя мы очень стараемся!

Одно время мне казалось, что рецепт термита никогда мне не дастся; но помог счастливый случай. Я приказал Василию Михайловичу Севергину наудачу поэкспериментировать с окалиной, смешивая её с разными веществами. И, невероятная удача: оказалось, что смесь оксида железа со шпинауцэром, сиречь с цинком, при возгорании даёт просто невероятную температуру пламени. Даже небольшие таблетки термита способны прожигать толстостенное железо насквозь! И это отлично!

Мы тут же наладили производство термита, используя его для местного нагрева больших металлических деталей, чтобы быстро проделать отверстие или соединить детали кузнечной сваркой. Ещё с помощью этой смеси начались эксперименты по получению такого тугоплавкого металла, как вольфрам.

А кроме того, термит вскоре нашёл и военное применение…

Но самыми перспективными транспортными средствами, разумеется, были пароходы. По Волге уже плавало полтора десятка паровых судов; в каждом порту появились буксиры и тендеры, причём кое-где уже винтовые. На очереди стояли большие коммерческие и военные паровые суда, универсальные паромы «река-море» с выдвижным килем, и чувствовалось, что их время — уже не за горами!

Глава 8

Поскольку моим гениальным предвидением месье Бонапарт был принят в 1788 году на русскую службу, наполеоновское нашествие нам больше не грозило. Трудно было вообразить, чтобы во Франции теперь нашёлся хоть кто-то, обладавший хотя бы небольшой долей талантов и веры в себя, присущих Николаю Карловичу, чтобы дойти хотя бы до Смоленска. Однако беда пришла с другой стороны… Как оказалось, ничто, — ни суровые зимы, ни моё уникальное послезнание, ни сам Господь Бог не смогли уберечь нас от не менее страшной напасти: вторжения Бонапартов! Не удивляйся, читатель — я имею в виду родственников грозного корсиканца.

Они до поры до времени оставались на Корсике, а в 1793 году переехали в Марсель. Отец семейства — Карло Бонапарте — умер уже более 10 лет назад. Поначалу семья влачила в Марселе жалкое существование в качестве беженцев с Корсики, на которой старшие Бонапарты, — Люсьен и Жозеф, — имели неосторожность поссориться с вождём корсиканских националистов Паскуалем Паоли. Затем семья смогла перебраться в Париж. Братья Николая Карловича успешно делали карьеру во Франции: Люсьен — в республиканской армии, Жозеф — на гражданской службе Директории, и всё огромное семейство Бонапартов какое-то время напряжённо выжидало, пытаясь предугадать, кто из братьев более преуспеет — «французское крыло» в лице Жозефа и Люсьена, или же «посланец солнечной Корсики в сибирских снегах». Поначалу дела у Жозефа и Люсьена шли, пожалуй, даже получше, чем у его брата в далёкой заснеженной России, и семейство оставалось в Париже, считая франки до выдачи жалования и мечтая о лучших временах. И лишь когда стало известно о браке Николая Карловича и Александрин, все сомнения развеялись; и вскоре семейство высадило первый десант на Балтийском побережье, ускоренным маршем двинувшийся на Петербург.

Как водится с бабушкиных времён, в честь возвращения героев Каспийской армии была дана целая серия балов, маскарадов и приёмов, причём не только «императорских», во дворце, но и частных, устроенных самыми богатыми вельможами — Голицыными, Нарышкиными, Трубецкими, и протчая, и протчая. Конечно, мы, стараясь по возможности экономить народные средства (я собирался в течение ближайших 5 лет отказаться от какого-либо государственного содержания, перейдя на жизнь исключительно за собственный счёт), всегда стремились придать этим торжествам больше элегантности, чем пышности, выкручиваясь за счёт разных оригинальных идей. Игра в вист на пригоршни бриллиантов, процветавшая ещё 3 года назад, ушла в прошлое безвозвратно; зато теперь приглашённые удивлялись рождественским ёлкам, диковинным блюдам типа пиццы и роллов, электрическому освещению, разноцветному и яркому, оригинальным фейерверкам и паровому подъемнику, позволявшему без малейших усилий въезжать на ледяные горки вместе с санками.