Благословенный. Книга 5

Сам Николай Карлович раскрывал всё новые и новые грани своих талантов, которые стали признавать уже решительно все: даже высший свет от холодного презрения к «корсиканским выскочкам» после провала заговора и блестящей победы в Персии перешёл к заискиваниям перед новоявленными царскими родственниками. Сам Николай Карлович лишь холодно посмеивается над этой вознёю — после Персидского триумфа он безоговорочно признан армией, а следом за нею, и широкими слоями общества. И теперь большинство, скрепя сердце, соглашаются, что царская сестра' корсиканскому коротышке' досталась по делу.

Я уже и не мог даже решиться, на какое именно направление его кинуть: он был нужен и полезен везде. Когда Дмитриев начал работу над Гражданским уложением Российской Империи, я на три месяца направил Бонапарта в законосовещательную комиссию, и он за это время смог сделать в ней больше, чем все остальные — за предшествующий год! Впрочем, чему удивляться — во Франции он создал целый «Кодекс Наполеона»!

Но всё же, главной его страстью оставалась воинская служба. Сестра Александрин рассказывала про эту сторону его жизни много всего интересного…

— Ах, он совершенно одержим военным делом. Ложась в постель по вечерам, берёт с собою кипы бумаг, дабы изучать командный состав. Изучает кадровые списки войск, вверенных его командованию, запоминает фамилии командиров, да так иной раз и засыпает над названиями корпусов и перечнем лиц, входящих в состав его собственного корпуса!

Ну что же, тогда понятно, почему он так популярен в армии. Обыкновенно он сохраняет в уголке своей памяти всю возможную информацию, и это чудесно служит ему в тех случаях, когда нужно было узнать солдата в лицо и доставить ему удовольствие при всех быть узнанным, выделенным и награждённым его генералом.

Впрочем, в постели он занимался не только зубрёжкой воинских списков, и талия Александрин через короткое время стала заметно полнеть и округляться…

А ещё Бонапарт обладал исключительным даром поставить себя на правильную ногу с военными любого чина. С рядовыми и унтер-офицерами он держался спокойного, добродушного тона, который их очаровывал, всем им говорил «ты» и напоминал о тех военных подвигах, которые они совершили вместе. — Русские солдаты не так чувствительны к славе и почестям, как в иных странах, но зато ценят доброе к себе отношение и сердечность. — пояснял он. В офицерах, особенно молодых, он старался распалить честолюбие и рвение к изучению военного дела, что почитал за основу всех воинских добродетелей. Со старшими офицерами Бонапарт любил устраивать интеллектуальные соревнования, пытаясь выяснить, чья точка зрения является единственно верной. Он очень любил военные маневры, командно-штабные игры на макете, и дискуссии по конкретным примерам военной стратегии и тактики. На этом примере заскучавший было без дела Суворов столь увлёкся такого рода дискуссией, что я с его подачи решил выпускать «Воинский журнал». В этом периодическом журнале для военных всех родов войск стали издаваться статьи наших действующих офицеров, рассуждавших об опыте предшествующих кампаний, новых методах борьбы, тактических приёмах, и обсуждавших насущные армейские проблемы. Наша страна велика, и военная мысль должна быть доведена вплоть до самых глухих гарнизонов!

Сим победим…

Глава 9

Увы, но, несмотря на все усилия, сведения о наших планах перекрыть Зунды дошли всё-таки до Лондона. Вероятнее всего, новая утечка произошла в Дании, где представления о секретности в эти галантные времена были столь же девственно — дикими, как и по всей остальной Европе. И одно только лишь подозрение на такую возможность вывело джентльменов из себя.

И вот Уильям Питт, премьер-министр Великобритании, стит в огромном холле Сент-Джеймсского дворца в ожидании аудиенции сразу двух монарших особ — Короля Георга III и его сына Георга. Принца Уэльского, и без пяти минут регента над своим полубезумным отцом.