Благословенный

Мальчик покорно лежал в ее объятиях, как провинившийся хулиган. Только проделки его стали пугать настолько, что по спине у Кэрол ходил холодок. Она все еще не могла представить, что это он зарезал Кевина. Ее сознание отказывалось это принять, а материнское сердце разрывалось. Ужас, доселе неведомый, сжал ее душу.

Взгляд ее остановился на Тиме, молчаливо сидевшем на краю кровати.

— Что теперь делать? — выдавила она с отчаянием.

Тим опустил глаза, чтобы не видеть ее залитого слезами лица и все еще шокированного взгляда. Потрясение женщины было настолько сильным, что, казалось, она все еще не понимает до конца, что происходит. Протянув руку, Тим робко пожал ее пальцы.

— Прежде всего, успокойся. Покорми детей и уложи спать. Мы с Иссой сделаем все остальное. Никто не узнает, что произошло. Насколько мне известно, Кевин этот только что похоронил жену, так что вряд ли он сообщал кому-то о том, что собирается к тебе. Думаю, он был осторожен, и никто из твоих соседей его не видел. Если стало известно о том, что он наведывается в гости к молодой красивой женщине, это могло бы сильно ему повредить.

— Да, могло, — согласилась Кэрол. — Но он говорил о письме, которое якобы оставил своему приятелю, чтобы в случае чего он отправил его Джеку.

— Думаю, он блефовал.

— А если нет?

— Блефовал, — уверенно сказал Исса, появляясь в дверях.

— Откуда ты знаешь? — Кэрол повернулась к нему.

— Привет, ясноглазая. Вижу, у вас тут не скучно. Нет у него никакого загадочного приятеля. Я наблюдал за ним, на всякий случай. Вернее, на тот случай, если он решится все-таки связаться с Рэндэлом. Нам с Тимом не хочется, чтобы через тебя Рэндэл вышел на нас.

— Так вы знали, что он здесь? Поэтому и приехали?

— Э-э, нет. Мы перестали за ним наблюдать пару недель назад, убедившись, что он не собирается выполнять свои угрозы. Если бы хотел, не стал бы затягивать. А приехали мы потому, что нам позвонил Рик.

— И что теперь?

— Мы избавимся от тела, и сделаем вид, что ничего не произошло. Тело не найдут. Кевин исчезнет без вести. Все подумают, что он забрал свое наследство и сбежал. Такой вариант тебя устроит?

— А как это сделать?

— Предоставь это мне. Я ловкий парень.

Исса самодовольно улыбнулся. Тим согласно кивнул, подтверждая его слова.

— Пошли, братишка, — Исса повернулся к двери. Тим поднялся и опустил взгляд на Кэрол.

— Не бойся. Забудь об этом, как о страшном сне. И доверься нам. Хорошо?

Кэрол чуть кивнула, смотря на него тоскливыми глазами, в которых отразилась какая-то странная безысходность. Она выглядела такой беззащитной и напуганной, что Тим наклонился и невольно коснулся пальцами ее щеки.

— Мы скоро вернемся, — голос его прозвучал так мягко и ласково, что Кэрол немного успокоилась и даже попыталась улыбнуться. Только улыбка получилась жалкой и неуверенной.

Светящиеся неоновым светом цифры на часах показали полночь.

Кэрол неподвижно сидела в глубоком кресле, в темной комнате, и не отрывала глаз от сына. Здесь, в новом доме, она выделила ему отдельную комнату, и мальчик был этим очень доволен. Он привык к этому, живя в особняке в Сан-Франциско, и делить комнату с малышами ему не нравилось, хоть он с этим и мирился. Близнецы теперь имели свою собственную маленькую детскую, в которой спокойно спали в этот час.

Вот уже два часа Кэрол наблюдала за беспечным умиротворенным сном старшего сына. В темноте глаза ее хорошо различали черты его лица. Он казался ей таким красивым, самым красивым мальчиком, которого она видела в своей жизни. Слабый лунный свет, проникающий в комнату, падая на его лицо, придавал ему неестественную бледность, а тени обостряли правильные черты, делая их резче. И Кэрол изучала эти черты так, будто видела в первый раз. С удивлением она обратила внимание на то, какое не по-детски серьезное выражение у его лица, даже во время сна. Можно сказать, суровое. Только сейчас она заметила, что в сложении его рта есть что-то жесткое, даже жестокое. В чертах этого тонкого детского личика чувствовалась какая-то скрытая неведомая сила, какая-то непреклонность, словно то, что заложено уже в этом мальчике, невозможно изменить. А вот что заложено, Кэрол и хотела знать. Или не хотела. Она сама не знала. Габриэла предсказала ей муку, кошмар, страшнее смерти, которая ее так пугала. Что же это за мука? Что-то новое, смутное и пока непонятное зародилась сегодня у нее внутри. И это было похоже на боль, ранее ей неведомую, пока еще едва уловимую, как у новой, только начавшей появляться болезни, коррозию, коснувшуюся ее души, но пока еще не дающей о себе знать, проявляя лишь непонятные туманные признаки недомогания и дискомфорта.