Благоуханность. Воспоминания парфюмера.

Варенье и мед мало интересовали нас утром, но они все же стояли в красивых вазочках на столе и вливали свое дыхание в общий букет ароматов. Серебро, белоснежная скатерть, цветы, безукоризненная чистота во всем. Молитва до и после еды и требование строгой подтянутости создавали серьезное настроение. Мы знали, что надо следить за собой, что нас ждут уроки, что весь наш день пройдет по строго заведенному порядку, распространявшемуся на весь дом. Это давало нам душевное спокойствие, уверенность в том, что все хорошо и что иначе быть не может. И наше сознание крепло, развивалось и росло, не терзаемое никакими сомнениями.

К. М. Веригин. Благоуханность. Воспоминания парфюмера.Отец.

Янтарь на трубках Цареграда,

Фарфор и бронза на столе

И, чувств изнеженных отрада

Духи в граненом хрустале.

А. С. Пушкин.

Отец был для нас, детей, идеалом мужественности и благородства. Нас смущал его насмешливый взгляд, мы боялись его строгости, считались с его постоянной требовательностью к нам, но тянулись к нему всей душой и так радовались всякому его одобрению.

Мы любили в нем все: манеры, голос, осанку, запах его вещей и все то неуловимое, что создает единственный и неповторимый облик человека. Избалованный жизнью и, главное, разнообразием дарований, которыми природа его одарила, отец расточал их, не считаясь ни с чем.

Царскосельский гусар и помещик, родившийся в Италии и проведший все детство во Франции, он соединял в себе черты Запада и Востока и, постоянно читая, а может быть, и думая по-французски, оставался в же время настоящим русским барином.

Блондин с правильными чертами удлиненного лица, с голубыми глазами, светлыми усами и бородкой а-ля Генрих IV, он был типичным северянином.

В его манере держаться и носить штатское платье всегда чувствовалась гвардейская выправка: сдержанная, элегантная подтянутость в сочетании со строжайшей внимательностью по отношению к окружающим.

Отец занимал три комнаты в нижнем этаже нашего ялтинского дома, и железная винтовая лестница соединяла наши две квартиры в одну. По утрам и вечерам спускались мы с братом здороваться или прощаться с отцом, и достаточно было пробежать по последним ступенькам и открыть дверь в столовую отца, как совсем иная атмосфера охватывала нас.

От кустов за окнами свет падал мягче, комната казалась темнее, воздух — ароматнее.

В спальне отца — в темных тяжелых шторах, в мягком ковре, в бархате кресел, в волчьей шкуре около кровати — был разлит и запечатлен аромат тонкого табака, дорогих сигар, вежетали от Пино и "Idйal" от Убигана да еще личный запах отца — его здорового молодого тела; и было что-то тонкое, хорошее и немного прямолинейное в этом сложном букете ароматов.

С тех пор прошло более сорока лет, но и по сей день с необыкновенной яркостью я чувствую этот запах и вижу спальню и в ней любимого отца.

И странно запомнилось на туалетном столе среди массивного хрусталя с гербами лиловое пятно маленького матерчатого футляра с белой костяной застежкой. Это "Idйal" от Убигана. Душился отец очень мало, но, так как он обладал на редкость тонко развитым обонянием, выбор его был безукоризненным. В начале нашего столетия "Idйal" был величайшим достижением в области ароматического искусства.

Созданные гениальным Парке, парфюмером Дома "Убиган", эти духи открыли новые горизонты и показали возможность полной гармонии между синтетическими и натуральными душистостями...

Рядом со спальней находился кабинет отца. Шкафы, полные книг, большей частью в старинных кожаных переплетах, темно-красные шторы, мягкая мебель, толстый ковер во всю комнату, картины, гравюры, фотографии по стенам, бронза на столах и на бюро и цветы, заглядывающие в окна из сада.

И аромат этой комнаты был более сложным. Запах шкафов из ценных пород дерева, кожаных переплетов книг, пергамента и бумаги, множество охотничьих принадлежностей — все это создавало мускусный аромат с тончайшим благородным оттенком юфти.

Ко всем этим запахам память прибавляет еще запах горячего черного кофе с коньяком "Мартель", который отец пил по вечерам. Очень часто на прощание мы получали от него вкусный canard — кусочек сахара, опущенный на секунду в его чашку кофе, который мы особенно любили. Мише и мне казалось, что этот кусочек взрослил нас на многие годы, вдохновлял на необычайные геройства, приближал чуть ли не к поступлению в любимый лейб-гусарский Его Величества полк...

Простившись с отцом и матерью, мы поднимались к себе, но долго еще, засыпая в своих постельках, чувствовали запах отцовской сигары, слышали его голос, чувствовали его взгляд...

К. М. Веригин. Благоуханность. Воспоминания парфюмера.Мать. Брат. Сестра.

И время тихо, тихо шло,

Дни развивались и сливались,

И все, чего мы ни касались,

Благоухало и цвело.

М. Волошин.