Благовест с Амура

Учреждения, одним из отделений которого управлял статский советник Стебельков, официально не существовало, а неофициально людьми посвященными называлось «черным кабинетом». Занималось оно перлюстрацией, то есть секретным вскрытием и просмотром частной корреспонденции. Законом эти действия запрещались во всех цивилизованных государствах, но тем не менее всюду такие «кабинеты» существовали. Они тайно финансировались, их служащие имели чины, хорошие жалованья, получали повышения и ордена; попасть в «черный кабинет» было нелегко, но и уйти из него не представлялось возможным — только на пенсию, с подпиской о неразглашении. Все это обосновывалось безопасностью государства и общества.

Отделение Стебелькова занималось исключительно иностранной корреспонденцией — как уходящей, так и приходящей. Несколько раз в день из экспедиции почтамта в «кабинет» доставлялись специальные корзины с письмами, бандеролями и посылками, а из него отправляли корреспонденцию, прошедшую перлюстрацию. Естественно, все манипуляции производились людьми, чрезвычайно опытными и умелыми: получатель ни в коем случае не должен был догадываться, что производилось вскрытие. Если случалось повреждение личной печати, в техническом отделении «кабинета» немедленно изготавливали новую, неотличимую от оригинальной. Если по каким-либо соображениям требовалось оставить оригинал текста в «кабинете» (а точнее, в Третьем отделении Собственной Е.И.В. канцелярии, в чьем ведении находился «кабинет»), то в том же техническом отделе могли подделать любой почерк. В общем, все, что угодно, — ради безопасности!

Стебельков начинал в этом отделении рядовым чиновником, правда, сразу XIII класса — губернским секретарем; за 15 лет службы поднялся на четыре ступени и стал исправляющим дела заведующего отделением. Сам он теперь ничего не вскрывал — на стол ему клали особо подозрительные материалы. Вот и сегодня Семен Семенович увидел на зеленом сукне большой, в два писчих листа, толстый серый конверт.

Усевшись в удобное кресло с высокой спинкой, Стебельков взялся за конверт. Первым делом узнать — откуда-куда и отправитель-получатель. Он осмотрел конверт и надписи на нем. Так, отправлено из Аяна неким Андреем Любавиным в Париж некому Артемию Лебедеву. Конечно, с Францией идет война, однако почта работает, так что с этой стороны все в порядке. Кто такой Андрей Любавин и кто такой Артемий Лебедев — неизвестно. Единственно, что может вызвать подозрение, это — одинаковые инициалы, но в жизни бывают и не такие совпадения.

А что внутри? Десять карандашных рисунков — морские пейзажи с живописными островами и скалистыми берегами. Подписи: «Бухта Де-Кастри. Вид с берега», «Бухта Де-Кастри. Вид с моря», «Устье Амура. Вид с лимана», «Сахалин. Мыс Погиби», «Мыс Лазарева», «Мыс Пронге», «Императорская Гавань», «Мыс Тебах», «Сахалин. Дуэ», «Залив Счастья». Рисунки сделаны на белой бумаге, наклеенной на тонкий картон или толстую серую бумагу.

Письмо на русском языке: «Мой дорогой друг Артемий! Ты себе представить не можешь, как мне повезло. Наконец-то я добрался до края России — до устья могучей реки Амур, что впадает в Охотское море, точнее, в Амурский лиман Охотского моря; напротив устья расположен огромный остров Сахалин. Прежде весь мир его считал полуостровом, но русские моряки под предводительством капитана Невельского четыре года назад доказали, что это остров. Молодцы наши с тобой соотечественники! А теперь они занимаются исследованием Приамурского края и пролива между материком и Сахалином. Я как художник показался им очень нужным, и меня взяли в экспедицию вольнонаемным. Денег у них лишних нет, и я работаю только за питание. Да мне ничего и не надо, кроме возможности рисовать то, что до меня никто никогда не рисовал. Природа тут так роскошна — не хватит слов, чтобы ее описать. Правда, я прожил два года во Французской Полинезии — там природа тоже богата до невозможности, но там она приторна, слащава, а тут — сурова до жестокости, и это для русской души самое то. Слащавость мне приелась до оскомины, здесь душа моя просто отдыхает, а руки рисуют и рисуют. Посылаю тебе десять пейзажей, надеюсь, они дадут тебе какое-то представление о местах, где я в настоящее время пребываю…» Ну, и так далее и тому подобное.