Бланка Кастильская

Кроме одного, но очень важного: рокового решения Людовика отправиться в крестовый поход. Безумие, по словам его матери, которая, несомненно, была права, но разве мы не должны видеть в этом, более или менее осознанное, желание короля вырваться из-под удушающей опеки этой собственнической матери? Для Людовика, в возрасте 34 лет, отправиться в крестовый поход означало окончательно перерезать пуповину и стать самостоятельным королем, находясь за тысячи километров от материнского контроля. И его отказ вернуться, когда в 1251 году Бланка, преувеличивая опасности, угрожавшие королевству, попросила его об этом, только подтверждают это впечатление. Более того, разве нет следов определенного раскаяния в демонстративных выражениях скорби короля при известии о смерти матери?

Также вероятно, что любовь Людовика к матери была сильнее его любви к жене Маргарите. И ему пришлось выбирать, потому что обе женщины ненавидели друг друга, о чем свидетельствуют истории, рассказанные Жуанвилем: одиозное поведение Бланки, не подпускавшей Людовика к супруге во время трудных родов, и ее вмешательство с целью предотвратить частные разговоры между супругами. "Тяготы, которым королева Бланка подвергала королеву Маргариту, были таковы, что королева Бланка препятствовала как могла, чтобы ее сын находился в обществе жены, за исключением вечера, когда он ложился спать с ней". Последний повод для общения короля со своей супругой не приводил Бланку в восторг, но будущее династии должно быть обеспечено! Людовик никогда не проявлял к Маргарите такой же привязанности, как к Бланке. Что касается человеческих отношений, его отношение к супруге было, по ее словам, странным, изменчивым и непредсказуемым — перевод термина "divers" (разнообразный), который она использовала в разговоре с Жуанвилем: я не могу решиться отправиться в паломничество, не спросив его разрешения, сказала она, потому что "король настолько разнообразен, что если бы он узнал, что я пообещала сделать это, он бы меня никогда не отпустил". Этот ответ, переданный живописным языком сенешаля, показателен. Конечно, хотя он был набожным и даже фанатичным, ничто человеческое ему не было чуждо, и он даже был склонен к этому, как сообщает Гийом де Нанжи: ему было очень трудно соблюдать дни сексуального воздержания, требуемые церковью, особенно во время Великого поста. Сорок дней это действительно очень долго! Итак, "если в эти дни, посвященные посту, по какой-то причине случалось так, что он приходил навестить свою жену и оставался с ней, и если близость жены, в силу человеческой слабости, заставляла его почувствовать движение плоти, он вставал с постели и ходил по комнате, пока бунт его плоти не утихнет". Эта очаровательная история показывает, что король спал со своей женой довольно регулярно, что имело свои недостатки: помимо несвоевременного соблазна заняться сексом, это не позволяло ему вставать посреди ночи на всенощную службу, чтобы не разбудить Маргариту, говорит Гийом де Сен-Патюс.

В своем Enseignements (Поучении) он просит сына почитать свою мать: "Дорогой сын, я учу тебя, чтобы ты любил и почитал свою мать, охотно исполнял и соблюдал ее добрые наставления и был склонен верить ее добрым советам". Это не мешало ему быть с супругой авторитарным, даже тираничным. В политическом плане он испытывал к Маргарите определенное недоверие: его супруга не принадлежала к королевскому роду, и он подозревал ее в сближении с королем Англии, который был его шурином: ее сестра Элеонора была супругой Генриха III, а другая сестра, Санча, супругой брата Генриха III, Ричарда, и она состояла с ними в переписке. Любое сближение с Плантагенетами шло вразрез с политикой Бланки Кастильской, которая легко увидела бы в Маргарите главу проанглийской партии. Между этими двумя женщинами Людовик не скрывал своего предпочтения. На всех официальных мероприятиях рядом с ним находилась его мать, а на витражах Сент-Шапель изображены замки с герба Кастилии, в то время как гербы Прованса явно отсутствуют.

Святая семья?