Читаем Блатная музыка. «Жаргон» тюрьмы полностью

Блатная музыка. «Жаргон» тюрьмы

«Несмотря на то, что строгия тюремныя правила, запрещая „всякаго рода рeзвости, произношение проклятий, божбы, укоров друг другу, своевольства, ссоры, брань, разговоры, хохот“ и т. п., преслeдуют, между прочим, и пeсни, онe все таки не перестают служить свою легкую и веселую службу. Хотя пeсенников приказано смотрителям „отдeлять от других (не поющих) в особое помeщение (карцер), опредeляя самую умeренную и меньше других пищу, от одного до шести дней включительно на хлeб и на воду“, — все таки от этих красивых на бумагe и слабых на дeлe предписаний пeсенники не замолчали… Пeсни сбереглись в тюрьмах даже в том самом видe и формe, что мы, не обинуясь, имeем право назвать их собственно-тюремными, как исключительно воспeвающия положение человeка в той неволe, которая называется „каменным мeшком“, „каменной тюрьмой“».

Такия слова относительно «острожных» пeсен находим мы в цeнном трудe С. В. Максимова, «Сибирь и каторга» (С.-Петербург. 1871. I. 371–372. Прибавления. 1. Тюремныя пeсни. =Изд. 3-е. СПб. 1900, 139–140).

Тюремных, собственно острожных пeсен скопилось так много, что можно было бы из них составить цeлые сборники. В России эти произведения народнаго творчества являются полнeе и законченнeе, а в Сибири случается; что одно цeльное произведение дробится на части и каждая часть является самостоятельною, но при этом замаскирована до того, что как будто сама по себe представляет самобытное цeлое. Бывает и так, что мотивы одной перенесены в другую, отчего кажется иногда, что извeстная пeсня ещо не приняла округленной и законченной формы, а все ещо складывается, ищет подходящих образов, вполнe удовлетворительных. Нeкоторыя пeсни людская забывчивость урeзала и обезличила до того, что онe кажутся и бeдными по содержанию и несовершенными по формe. Но в Сибири уцeлeли и такия, которыя или забыты в России, или ушли в состав других пeсен, и наоборот.

Тюремныя пeсни дeлятся на старинныя и новeйшия. Старинныя почти уже совершенно исчезли, настойчиво вытeсняясь дeланными, искуственными. Перевeс борьбы и побeды — на сторонe послeдних.

«Чeм пeсня старше, древнeе, тeм она свeжeе и образнeе; чeм ближе к нам ея происхождение, тeм содержание ея скуднeе и форма не представляет возможности желать худшей. Лучшия тюремныя пeсни выходят из цикла пeсен разбойничьих. Сродство и соотношение с ними на столько же сильно и неразрывно, насколько и самая судьба пeсеннаго героя тeсно связана с „каменной тюрьмой — с наказаньецом“».

«Насколько древни похождения удалых добрых молодцев повольников, ушкуйников, воров-разбойничков, настолько же стародавни и складныя сказания об их похождениях, которыя, в свою очередь, отзываются такою же стариною, как и первоначальная история славной Волги, добытой руками этих гулящих людей и ими же воспeтой и прославленной. Жизнь широкая и вольная, преисполненная всякаго рода борьбы и безчисленных тревог, вызвала народное творчество в том поэтическом родe, подобнаго которому нeт уже ни у одного из других племен, населяющих землю»[3].

«Отдeл разбойничьих пeсен про удалую жизнь и преслeдования — один из самых поэтических и свeжих. Там, гдe кончаются вольныя похождения и запeвает пeсня о неволe и возмездии за удалые, но незаконные походы, начинается отдeл пeсен, принятых в тюрьмах, в них взлелeянных, украшенных и облюбованных, — словом, отдeл пeсен, принятых в тюрьмах. Оттого онe и стали таковыми, что в тюрьмe кончаются послeдние вздохи героев и сидят подпeвалы и запeвалы, рядовые пeсенники-хористы и сами голосистые составители или авторы пeсен»[4].

Вот нeсколько старинных острожных пeсен[5].

Милосердная[6].

Милосердные наши батюшки,Не забудьте нас невольников,Заключонных, — Христа ради!Пропитайте, наши батюшки,Пропитайте нас, несчастных,Пожалeйте, наши батюшки,Пожалeйте, наши матушки,Заключонных, Христа ради!Мы сидим-то во неволюшкe,Во неволe — в тюрьмах каменныхЗа рeшотками желeзными,За дверями за дубовыми,За замками за висячими. Распростилися мы С отцом, с матерью, Со всeм родом своим, Со всeм племенем.