Блатная музыка. «Жаргон» тюрьмы

Били добраго молодца на правежe,
На жемчужном перехрёстычкe,
Во морозы во хрещенские,
Во два прутика желeзные.
Он стоит удаленький, не тряхнется,
И русы кудри не шелохнутся,
Только горючи слезы из глаз катятся.
Наeзжал к нему православный царь,
Православный царь Петр Алексeевич.
Не золо́тая трубынька вострубила.
Не серебряна сыповочька возыграла,
Тут возговорит царь Петр Алексeевич:
— «Вы за што добротнова ка́зните?
Бьете-ка́зните казнью смертною?» —
Тут возговорят мужики приходские:
— «Уж ты гой еси, православный царь,
Царь наш царь, Петр Алексeевич!
Мы за то его бьем-казним:
Он покрал у нас Миколу Можайскова,
И унес казны сорок тысячей». —
Тут возговорит добрый молодец:
— «Уж ты гой еси, православный царь,
Православный государь, Петр Алексeевич!
Не вели меня казнить-вeшати,
Прикажи мнe слово молвити,
Мнe себя, добра молодца, поправити.
Не я покрал у них Миколу то Можайсково,
И не я унес у него золоту казну,
А покрали его мужики-кашилы[8]

.Только лучилося мнe, доброму молодцу,
Это дeло самому видeти.
Гулял я, молодец, по бережку
На желтом песку, при мелком лeску,
И увидeл, что они дeлят казну,
Не считаючи дeлят — отгребаючи.
У меня, у молодца, сердце разгорeлося,
Молодецкая кровь раскипeлася;
Ломал я, молодчик, мостовиночку дубовую;
Перебил я мужиков до полу-смерти,
Иных прочих чуть живых пустил.
И взял я́ у них зо́лоту казну.
Взяв казну, стал казну пересчитывать:
Насчитал казны сорок тысячей».—
Тут не золота трубынька вострубила,
Не серебряна сыповочька возыграла,
Как возговорит надёжа православный царь,
Православный государь, Петр Алексeевич:
«Ты куда такову́ казну дeвал?»
Тут возговорит добрый молодец:
— «Уж ты гой еси, православный царь,
Православный государь, Петр Алексeевич!
Прогулял всю казну во кружалe я,
Во кружалe я, во кружалищe,
С голытьбою я, со казацкою».

III.

При долинушкe вырос куст с малинушкой,
На кусточкe ли сидит млад соловеюшко.
Сидит — громко свищет.
А в неволюшкe сидит добрый молодец,
Сидит — слезно плачет.
Во слезах-то словечушко молвил:
— Растоскуйся ты, моя любезная, разгорюйся!
Уж я сам-то по тебe, любезная,
Сам я по тебe сгоревался.
Я от батюшки, я от матушки
Малой сын остался.
«Кто тебя, сироту, вспоил, вскормил?»
— Воскормил-вспоил православный мир,
Возлелeяла меня чужая сторонка,
Воскачала-то меня лодка легкая.
А теперь-то я, горемышный я, во тюрьму попал.
Во тюрьму попал — кичу темную.

IV.