Блаженны алчущие

Перестав наблюдать за танцующими, Филип соблаговолил уделить внимание спутнику, покорно пробиравшемуся вслед за ним сквозь море сплетничающих, спорящих, веселящихся, блистательных гостей. Было ясно, что этот человек не привык к изысканному обществу — достаточно увидеть, как он держал свою шляпу. Поклоны командира Ищеек были поклонами солдафона, а кланялся он к месту и не к месту, постоянно промакивая уродливую потную физиономию огромным платком. Однако в манере речи и лексиконе гостя чувствовались следы когда-то полученного образования, и Филип мысленно определил его как отпрыска одного из бесчисленных обедневших дворянских семейств, с ранней молодости избравшего военную стезю, как многие другие в его положении.

— Мне жаль, что я заставил вас дожидаться, господин… сударь… — Филип прочел его имя в бумагах, присланных из Магистрата, но начисто забыл.

— Майлз Роули, слуга вашей милости, вышел в отставку в чине капитана, -

Очередной поклон. Какая же гибкая у этого Роули, должно быть, спина, в его-то годы!

— …Хочу сразу предупредить Вашу милость, что я не дворянин.

— Вот как? — Филип был немного удивлен. — Что ж, это только говорит в вашу пользу, не правда ли? Человек без имени, дослужившийся до такого чина, должен быть необыкновенно отважен или чертовски умен.

— Ваша милость найдет чертову кучу, простите за грубость, куда больших умников, чем ваш покорный слуга — простой солдат, и множество не менее храбрых, но вашей милости будет непросто, скажу по чести, отыскать человека более преданного, — Разумеется, такую тираду не мог не завершить поклон. — Вашему великому отцу и всему вашему благороднейшему семейству.

— Это самое ценное и редкое качество, — любезно заметил Филип. — Смельчаков у нас полно, и умников немало, особенно хитрецов себе на уме, но истинная верность — редкое сокровище. Меня не удивляет, что дядя решил доверить вам командование отрядом Ищеек. Вы служили под его началом? Он поднял из безвестности многих талантливых, но низкородных людей.

— Мне это известно, ваша милость. Гений его лордства позволяет ему видеть, что у людей в нутрях, и дерьмо и алмазы, так сказать. Но я не имел этой чести — я служил под началом его милости Высокого Лорда Сивила Берота.

— А у вас служит Кевин Грасс, — Филип остановился и взглянул на него в упор.

Капитан в отставке с трудом сглотнул. — Это грубый человек, мой лорд, очень странный, почти неуправляемый. Я неоднократно собирался прогнать его, но каждый раз давал еще один шанс, больше из жалости — у него больная мать, и из уважения к славному имени — его мать из рода…

— Ксавери-Фешиа. Да, мне это известно, — Филип поймал взгляд вдовствующей леди Аннери, лучезарной в лиловом траурном шелке. Рукава и подол ее платья украшал мотив из золотых черепов, на груди висел миниатюрный портрет покойного супруга, окруженный алмазными подвесками-слезами, но улыбка Филис напоминала о радостях мира сего. Он поклонился безутешной вдове и послал ответную улыбку. Надо будет найти ее позже…

— Этот Грасс отлично владеет мечом, мой лорд, а нам нужны такие люди, но в голове у него полный беспорядок. Способен выкинуть все, что угодно. Я дал ему последнюю возможность исправиться, ваша милость, еще и из уважения к вашему знаменитому дяде — это ведь его милость Оскар порекомендовал мне Грасса…

Ничего себе новость. Он догадывался, конечно, что без дяди тут не обошлось… — Но подчиняется-то Грасс вам, не так ли, — отрезал Филип.

Роули замолк, а в глазках его, на редкость маленьких и красных, читался чуть ли не ужас. Кажется, он ожидал, что его в любой момент могут арестовать и колесовать на пару с Кевином. — О, ваша милость, про этого человека сложно сказать, что он кому-то подчиняется, — Наконец он смог выдавить из себя судорожную улыбку. — В армии его давно бы уже подвесили за шею на первом попавшемся дереве. Иногда мне кажется, что он просто сумасшедший. Я как раз поставил перед ним ультиматум, объявил, что ежели он не начнет себя вести как полагается и соблюдать дисциплину, я его пинками погоню на улицу, невзирая даже на его благородную кровь. Одно ваше слово, и я расправлюсь с ним собственными руками!

Этот тип забавлял Филипа все больше и больше. Он явно понятия не имел, что натворил Кевин, но не сомневался, что нечто ужасное. — Значит ли это, что действия вашего человека не встретили вашего одобрения?

Роули немного оживился. — Он заслуживает самого сурового наказания, ваша милость! Моя ошибка была в том, что я понадеялся выбить из него дурь, но это даже тысяче чертей не под силу, ибо в нем и нет ничего, кроме глупости да наглости!

— Любопытно, — улыбаясь, поинтересовался Филип, — какое наказание вы хотели бы назначить ему за то, что он спас нас с супругой от нападения?