Блаженны алчущие

Как она проведала? О жемчужинах знали лишь Бэзил и его слуга. Неужто ему и впрямь встретилась настоящая провидица?

Тут до него дошло, и горло перехватил спазм. — Тебе нужна моя кровь!

— Кровь? — смех всколыхнул тело ведьмы, заходившее волнами, и эхо подхватило звук, как будто тьма тоже смеялась над ним вместе с нею. — Нет, мой принц, всего лишь поцелуй.

— Ты хочешь… чтобы я тебя поцеловал? — Бэзил не верил своим ушам.

Вместо ответа она облизнула широкие влажные губы, толстые, как сардельки.

К горлу подкатила тошнота. — Я… Если тебе нужен поцелуй, я позову моего человека.

— Наш друг целовал меня прежде, он не станет делать этого снова.

Бэзил вспомнил слова Йена. Да, вряд ли кому захочется повторить такой опыт. Неужели ведьма столь отчаянно нуждается в ласке?

— А если бы к тебе пришла женщина? — Он все еще надеялся найти другой выход.

— Поцелуй женщины еще лучше, да. В них больше жизненной силы, и они привыкли отдавать. Ну же, мой принц. Неужели я такая страшная? О, я читаю ответ в ваших глазах. И все же мне нужен именно поцелуйчик, — она хихикнула. — Нежный и страстный, как я люблю.

Чертову бабищу забавлял его страх, это было ясно. Сегодня он только и делал, что выставлял себя на посмешище перед сбродом.

Ну же. Все, что тебе нужно, это потерпеть, несколько мгновений, не больше. Не впервой. Он вспомнил Лио, горячий шепот в ухо, прохладные пальцы. Пожалуйста… Сглотнул, приказывая желудку успокоиться, и шагнул к ведьме.

Из складок ее темных одежд с писком метнулись крысы, заставив Бэзила застыть с отчаянно бьющимся сердцем.

— Не бойтесь. Мои малыши вас не укусят. Я — тоже.

Боги, а если и правда укусит?

Он нагнулся вперед. В широких зрачках ведьмы играло пламя плошек и иной, черный огонь, и Бэзил зажмурился, чтобы не видеть.

Губы впились в его губы, жадно, властно. Дыханье ведьмы пахло фиалками и сиренью, язык был сладким, как мед… Приятная легкость охватила его, он куда-то плыл, потеряв счет мгновеньям, минутам…

И опустился на пол, когда ноги подогнулись, став мягкими, как непропеченное тесто. — Что ты со мной сделала? — Этот жалкий стон — его голос?

— А вы не знали? Забрала немного молодости, год жизни, может, два.

Вместо крика возмущения из гортани вылетел писк.

— Не волнуйтесь, мой принц, — Ведьма все еще подсмеивалась над ним. — Вы проживете очень долго — коли вам позволят.

Ее лицо! Только что оно утопало в складках, теперь же они разгладились. Сквозь кисель дряблой плоти проступал костяк, что-то, похожее на подбородок, скулы.

Бэзил провел рукой по своей щеке, опасаясь, что почувствует дряблую старческую кожу. — Успокойтесь, вы так же прекрасны, как раньше, — сказала ведьма. Она вытянула руку в черном рукаве, огромную лапу с толстыми пальцами, и тоже коснулась его лица, шеи. Прикосновение было теплым, почти горячим.

Его передернуло, но он не отшатнулся.

Ведьма нащупала еще одну цепочку, скрытую под рубашкой, и вытянула наружу серебряный кулон-оберег. — Снимите его.

— Это небезопасно, — объяснил Бэзил. — Он нужен, чтобы чудовища не знали, что я здесь.

— Я же знаю, — В повисшей паузе было слышно, как шебуршатся крысы. — Вы хотите, чтобы я общалась с темными силами, а ваш кулончик приказывает им держаться подальше.

— Не знал, что они настолько послушны, — проворчал Бэзил, повинуясь.

— Некоторым они повинуются. Например, мне.

Все еще слабый, он заставил себя подняться на ноги. Вручил ведьме шарф, кольцо, а потом — медальон. За отделанной перламутром и эмалью крышечкой скрывался миниатюрный портрет матери. — Другая гадалка посоветовала принести это.

Ведьма провела пальцем по портрету, почти нежно. — Можете ли вы поверить, что когда-то я была наполовину так красива?

Он не мог. — И что случилось?

— Жизнь.

— Кольцо и шарф принадлежали этой женщине. Я хочу, чтобы ты призвала ее дух. Мне надо узнать, как она умерла, — Слова давались с трудом. Царапали горло, оставляли едкий привкус на нёбе. Столько лет сомнений… Он почти привык жить с ними, как привыкают жить с болезнью. Как жить с правдой? — …Кто ее убил.

В глубине души он знал ответ. Но оставался еще один вариант, последняя надежда: женщина, которая заняла место его матери, ее бывшая фрейлина. Ядовитая змея с ледяной чешуей, заползшая в их дом и обвившаяся вокруг очага, пока от пламени в нем не остался лишь прах.

Глаза, горевшие как фонари, смотрели на него, не мигая, и он позволил себе утонуть в их болотистом свете. — Те, кому дано видеть по-настоящему, могут сказать, посмотрев на портрет, жив человек или мертв. Иногда удается понять, где его искать. Меня часто просят разыскать пропавших — мужей, жен, детей. Лжецы и шарлатаны кормят людей надеждами, а когда они готовы принять правду, то приходят ко мне. Чаще всего мне приходится отвечать, что те, кого они ищут, покинули этот мир.

Бэзил начинал терять терпение. — Я спрашиваю не об этом.