Блаженны алчущие

За незапертой подвальной дверью — темно и тихо. Может, Веррет все же не здесь. Или был, да сплыл?..

Кевин проскользнул внутрь первым. Не стал зажигать прихваченный с собой факел, дабы не превратиться в удобную мишень для тех, кто мог затаиться во мраке с ружьями. Прижался к стене, с мечом наготове… Но тут же понял, что их предосторожности излишни.

В глубине подвала — не пустого и зловещего, а заставленного ящиками и бочками, на полу, в круге света, отбрасываемого стоявшим рядом фонарем, сидел дородный господин в нарядном камзоле, и вид у жирдяя был отнюдь не боевой.

Звук приближавшихся шагов заставил его подскочить с визгом. — Я ни в чем не виноват! Я — не он! Я — не он. Я сдаюсь!

— Веррет… — Кевин ступил вперед, а его новый меч — не драгоценный фламберг из карнасской стали, но достаточно грозный — скользнул к обтянутой парчой груди.

— Я не его милость, я не он! Я не Веррррееет… — голос жирдяя стал невыносимо высоким и тонким — уже за это его стоило б прирезать. — Я сдаюсь!!!

— Слышишь, Грасс, он сдается, — Оскар неторопливо обошел подвал и встал рядом с Кевином, уперев руки в боки. Жирдяя он удостоил лишь беглым взглядом. — А я-то, глядя на него, предвкушал жаркую битву.

— Это Веррет? — уточнил Кевин.

— Нет, какой-то другой слизняк. Слышишь, ты! Нам нужен твой хозяин, и сейчас ты скажешь нам, где он.

— Скажу, разумеется, все, что прикажете!.. Я лишь мажордом, я ничего не знаю! Умоляю…

Кевин тряханул слугу за шиворот, приводя в чувство. — Не мели языком, а отвечай на вопросы! Где Веррет?!

— Т-т-там… — Толстый палец тыкал куда-то в направлении стены.

— В стене? За стеной? Там тайный ход? — Кевин заметил, что слегка придушил мажордома его собственным воротником, и ослабил хватку.

Жирдяй кивал, еще не в силах говорить. Потом пробормотал: — Да-да, именно! Двадцать лет служу в этом доме, и понятия не имел… Но, господа, клянусь, — Он умоляюще сложил руки. — Я не знаю, как открыть его! Я пытался…

В это Кевин готов был поверить. Знал бы — уже слинял бы. — Но ведь ты видел, как это делает твой хозяин?

Оскар, тем временем, поднял фонарь и водил им из стороны в сторону. В полумраке стена выглядела монолитной, но, если присмотреться, начинало казаться, что часть кирпичей в центре немного выступает вперед, образуя узкий прямоугольник.

Сперва Оскар жал на случайные кирпичи, пытаясь понять, в чем секрет. Недолго — терпением генерал не отличался, и вскоре он набросился на стену с таким же ожесточением, как на какого-нибудь врага. Бил ногой, наваливался всем телом…

— Он велел мне отвернуться, — мажордом открыто всхлипывал. — А потом… Когда мне дозволено было посмотреть, он уже стоял у провала в стене — да, вот там, мой лорд. Велел мне руководить обороной дома… Поклялся, что невиновен… Но раз вы говорите, что виновен, господа, — поторопился прибавить слуга, — значит, так и есть! Я подпишу любую бумагу…

Сколько Кевин уже видел их таких, напуганных до полусмерти, трясущихся до поджилок, готовых на все, лишь бы им не сделали больно. Когда-то — временами — Кевин получал от таких сцен извращенное удовольствие; сладкое, пусть и фальшивое, чувство всемогущества. Сейчас остались лишь тоска и скука.

Ну, так или иначе, а поймать Веррета надо.

На всякий случай сбив мажордома с ног и оставив скулить на земле, Кевин подошел к стене и без церемоний отстранил Алого Генерала. Оскар превосходил его с мечом в руках, но силищи у Кевина было поболе.

— Дайте я.

Он надавил плечом на стену, сильнее. Сперва ничего не происходило, только все резче становилась боль в висках от неистового напряжения, все глубже входили каблуки в сбитую землю. Вдруг что-то дрогнуло — на миг почудилось, что он ломает кости дома, чувствует, как они трещат. И вот уже кусок кирпичной кладки ползет вперед, с грохотом и скрипом.

Скоро Кевин понял, что толкает не только тяжелую дверь. Что-то давило на нее изнутри, цеплялось, мешая движению.

— Дайте фонарь, там какая-то хрень на полу.

Может, большой мешок? Нет…

Сзади в голос завыл мажордом. Вой тут же оборвался звуком удара и коротким визгом — это, конечно, постарался Оскар.

К двери привалился мертвец — свет фонаря лишь помог подтвердить то, что Кевин понял уже сам. Высветил приоткрытый рот, остекленевшие глаза, золоченую брошь на плече…

Кевин еще поднажал, расширяя щель, потом, ухватив тело за ногу, втащил его внутрь. Немолодой мужчина в дорожных одеждах бескостно обмяк на полу, на затылке запеклась кровавая рана.

Кевин внимательнее посмотрел на фонарь… Так и есть.

— Твоих рук дело, слизняк? — Он обернулся к мажордому.

Тот стоял на коленях; по обрюзглому лицу текли слезы и сопли. — Это случайность, господа, клянусь! Я хотел только немного оглушить его милость, чтобы убежать, спастись… Он отказался брать меня с собой…

Жирдяя можно было понять — подыхать за какого-то там Веррета никому не захочется.