Блаженны алчущие

Он приехал к тюремной крепости до рассвета, с эскортом из восьми бряцавших оружием всадников. Дул злой холодный ветер, пронизывающий до самых костей, но Филип вышел из кареты, чтобы ждать своего друга, стоя на краю набережной.

Крепость Скардаг занимала собою весь маленький островок Узников, и разбушевавшиеся волны, ломая зубы о низкие берега, орошали ее стены пенными брызгами. Когда пришла заря, она окрасила эти стены в алый, как если бы наружу засочилась кровь, пропитавшая их за несколько столетий. На территории Скардаг располагался склад боеприпасов, хранилась часть Государственного архива, лет десять назад в одной из ее башен еще работал Монетный двор, но в глазах людей крепость всегда оставалась прежде всего тем мрачным местом, где сложил голову Последний Принц, где держали в клетке Высокого лорда Халина, пытали участников Заговора Патриотов, местом, откуда отправились в последний путь на эшафот сотни благородных осужденных, давно забытых и оставшихся в веках.

Филипу недолго пришлось ждать в одиночестве. Вместе с первыми лучами тусклого октябрьского солнца на набережной появился скромный портшез леди Эвелины. Его плотно задернутые занавеси имели бледно-голубой цвет Делионов, но герба на них не было, как и на ливреях носильщиков. Мать Фрэнка кротко повиновалась воле своих любезных родственников, предпочитавших иметь как можно меньше общего с такой ужасной грешницей и ее зачатым вне брака сыном.

Леди Эвелине тоже не сиделось на месте. Когда Филип поспешил к портшезу, чтобы засвидетельствовать свое почтение, пожилая дама уже выходила ему навстречу, опираясь на локоть слуги. — Здравствуйте, милый Филип, — Она всегда улыбалась так, будто просила за что-то прощения, и всегда оставались печальными ее большие голубые глаза.

Он поцеловал мягкую пухлую ручку, слабо пахнущую лавандой.

Время оказалось к леди Делион не более милосердно, чем общество. Она лишь несколько лет как перешла рубеж сорокалетия, но когда Филип впервые увидел ее два года назад, пышные волосы леди были уже седыми. Приятное круглое лицо, с паутинкой мелких морщинок у глаз и рта, казалось лицом пожилой женщины. Легкая полнота придавала невысокой фигуре плавные очертания. Милая и мягкая, как сдобная булочка, так определил ее для себя Филип, — конечно, булочка аристократическая, с цукатами и в сахарной пудре. Живя в уединении, леди Делион сохранила безупречные, но немного старомодные манеры времен своей молодости.

Они стали ждать вместе. Филип пробовал поддерживать легкую беседу, но леди Эвелина, всегда такая вежливая, с явным усилием заставляла себя его слушать, и он замолк. На самом деле, его сейчас тоже не привлекала пустая светская болтовня.

Взгляд женщины был неотрывно устремлен на крепость; она стояла, подавшись вперед, будто готовая в любой миг броситься к ее вратам по свинцовым водам. Леди Эвелина едва ли шевельнулась за тот час, что они провели в ожидании. Филипу уже казалось, что она забыла о его присутствии, когда женщина прошептала: — Милый Филип, мне просто не верится… — Она сжала его руку, голубые глаза мерцали влагой.

Ему тоже не верилось. Не верилось, что Фрэнк столько времени проторчал запертым в этой каменной клетке.

С берега, на котором они стояли, виднелись четыре из восьми круглых башен Скардаг и доминировавший над ними донжон. По внутренней крепостной стене, ощетинившейся зубцами, неторопливо прохаживался часовой. Из амбразур, как из пустых глазниц, смотрела тьма.

Строители древности, возводившие крепость для защиты водного пути, знали секреты, забытые современниками, — и, глядя на Скардаг, чудилось, что они умели плавить камень и лепить из него, как из воска. Башни Скардаг были оплывшими свечами, изогнувшимися от жара, подагрическими пальцами, воздетыми к небу. Стены, гладкие, без видимых швов, будто выросли из скалистого острова, в который уходили корнями, и казались с ним единым целым. Их мягкие изгибы напоминали складки тяжелой ткани.

Подъемный мост, по которому в крепость проезжали телеги, груженые провиантом, и глухо закрытые кареты с осужденными, был сейчас поднят. Невдалеке, привязанные к столбику, подскакивали на волнах две лодки.