Блаженны алчущие

— Офелия! — На этот раз мать разозлилась не на шутку.

Офелия виновато покосилась на Гвен. — Простите, — она всхлипнула, пытаясь сдержать рвущиеся наружу рыдания. — Я просто очень хочу еще погулять с остальными.

— Конечно, я все понимаю, — Гвен смущенно, неловко улыбнулась, и Офелия почувствовала себя еще хуже.

Мать повернулась к гостье. — Гвенуар, прошу вас, спокойно отправляйтесь веселиться с вашими подругами, и не беспокойтесь об этой неблагодарной, капризной девчонке, за которую я от всей души прошу у вас прощения. Я знаю, что мы можем рассчитывать на вашу доброту и снисходительность.

Гвен что-то ответила и ушла, покинув Офелию один на один с разъяренной матерью. Мать сжала ей руку повыше локтя, глубоко вонзив ногти. — Неужели ты не понимаешь, что твои неприемлемые манеры бросают тень на меня? — прошипела она, не переставая посылать улыбки гостям. — И в тысячу раз хуже того — на твоего отца! А этого я терпеть не намерена. Я должна была извиняться перед Гвенуар Эккер за тебя — дочь Лорда-Защитника! Отправляйся в свою комнату и немедля ложись спать. С завтрашнего дня ты наказана.

Офелия слушала в тупом оцепенении. Ее жизнь была кончена — какая разница, что будет завтра? — Ты не выйдешь за пределы своих покоев, пока не докажешь, что научилась вести себя, как подобает благородной леди из такой семьи, как та, к которой имеешь честь принадлежать. А для начала, перепишешь труд почтенного Умация Таринфского "О долге", три раза, если потребуется. Ты поняла меня?

Она кивнула, сжав зубы. Слезы высохли, и на их место пришла горячая злость, такая, какой Офелия никогда в жизни не испытывала.

Им всем на нее наплевать, никому нет дела, что она глубоко несчастна. Но ничего, сказала она себе, решительно зашагав в сторону спальни. Она им еще покажет.

~*~*~*~

II.

Невинный детский праздник подошел к концу. Настала пора очередной Ночи Разврата, как называл это про себя Кевин.

Девицы, многие из которых, строго говоря, девицами уже давно не были, разбегутся по темным аллеям, охваченные жаром, как сучки в течке. А кавалеры бросятся в погоню, словно стая кобелей, огрызаясь друг на друга.

Филип будет одновременно носиться за Денизой и выслеживать новую добычу, бросив его одного. Оставив болтаться по саду, как дерьмо в проруби, с одним сомнительным утешением — портить веселье другим.

— Это немного по-свински, нет? — спросил Кевин. — Это же день рождения твоей сестры, а мы бросаем ее, чтобы идти развлекаться.

Они стояли на верхних ступенях лестницы, ожидая появления Денизы. Мимо проходили гости, спеша спуститься в сад, откуда уже долетали звуки мандолины. Струя свежего ароматного воздуха поднималась от распахнутых входных дверей.

Филип пожал плечами. — Ей все равно пора ложиться спать. К тому же, эти летние ночи — не для маленьких девочек.

Дениза вышла среди последних, и Филип поспешил предложить ей руку.

— Бедненькая Офелия! — вздохнула девушка. — Как ты думаешь, когда твоя мачеха позволит ей начать веселиться?

Вопрос позабавил Филипа. — Может, когда Офелии пойдет пятый десяток, да и то сомнительно.

Они начали спускаться вниз. Кевин шел следом, прикидывая, не стоит ли уйти, не дожидаясь, когда дадут пинка. Отношения между Филипом и Денизой оставались напряженными с того самого вечера, когда она кинулась на шею Делиону. Наверняка Филип захочет остаться с нею вдвоем, чтобы разрешить их разногласия привычным способом.

На крыльце уже наслаждались вечером Бэзил Картмор и его странные друзья.

— Привет, Филип! — улыбнулся один из них, женоподобный молодчик с фальшивыми кудрями и фальшивым румянцем.

Бэзил прислонялся к колонне, поддерживавшей козырек крыльца. Отсутствующий взгляд его был устремлен на огромную луну, которая повисла над самыми верхушками деревьев. Льдистый свет серебрил локоны и парчовый дублет старшего из братьев Картмор, а его безупречное лицо казалось сейчас высеченным из мрамора. — Ну все, начался выгул щенят. Испортить такую ночь! — Он даже головы не повернул к брату.

— Тебе тоже привет, братец, — ответил Филип. — Мог бы и появиться на дне рождения Фи.

— Мог бы, но мне как-то скучно с детьми. Лили, Лулу, идемте наверх. Будь я поэтом, я сложил бы сонет о сегодняшней луне, но я не поэт, и остается лишь опьянеть в ее честь.

— Если ты не обидишься, мы бы лучше остались, — прощебетал его приятель. — В такую прекрасную ночь нельзя сидеть в четырех стенах. Правда, Лулу?

— Как хотите, — Бэзил пожал плечами и отлепился от колонны. Прежде чем уйти, он соизволил обратить внимание на спутницу брата. — Леди Дениза, вы божественно выглядите.

— Но я недостаточно могущественная богиня, чтобы заставить вас остаться, не так ли? — спросила она с лукавой улыбкой.

Кевина Бэзил тоже удостоил комментария. — Это твой закадычный приятель, что ли? Знакомое лицо. У моего брата прекрасный вкус на женщин, — обратился он к своей свите, — но странные предпочтения в том, что касается друзей. Этот вообще смахивает на портового грузчика. И где он достал плащ, из могилы дедушки?