Блаженны алчущие

Еще один горячий поцелуй. Все, на что он оказался способен на сей раз, это прошептать, когда удалось глотнуть воздуха: — Дениза, нет.

Она отшатнулась, словно он ее ударил. Презрение, гнев, стыд, — было так больно прочесть их на ее лице.

— Уходите, — Она отвернулась.

— Нет.

— Я хочу быть одна.

Он видел только ее спину, дрожавшую, словно от рыданий. Ну почему у него нет права обнять ее и прижать к себе?!.. И где тот, чей долг был защищать и утешать Денизу? Все его муки совести сгорели в пламени возмущения.

— Тогда я просто постою неподалеку, хорошо?

Не ответив, она устремилась дальше. Фрэнк следовал, отставая на несколько шагов, готовый идти за нею столько, сколько понадобится.

Вскоре девушка остановилась, топнула ножкой. — Что вам от меня нужно?!

— Я же говорю — быть рядом с вами.

Она снова смотрела прямо на него, гневно, испытующе. Так, точно ему вот-вот достанется пощечина, предназначавшаяся Филипу. Потом отвела взгляд.

— Вы должны думать, что у меня нет гордости, что я просто тряпка, — В сдавленном голосе не было слез.

— Я никогда так не подумаю. Какой же он дурак! Надо было поцеловать ее, как она хотела, обнять и не отпускать.

— Но ведь это правда, — она снова усмехнулась, с горечью. — Вы имеете полное право презирать меня так, как я себя презираю.

Он шагнул к ней, охваченный порывом, который не мог сдержать. Приподнял опущенную голову за подбородок, осторожно коснулся руки. — Вас невозможно презирать. Как может быть, что такая прекрасная девушка к себе столь жестока? Никто не стоит ваших слез, даже лучший мужчина на свете.

Мгновение ему казалось, что они снова сольются в поцелуе, но Дениза вывернулась и отступила. Слава Богам, она, кажется, успокоилась, дрожь прошла. Только кривая, невеселая усмешка не уходила с лица.

— Ну что ж, господин Делион, коли вы не хотите оставить меня зализывать раны в одиночестве, пойдемте поговорим в каком-нибудь тихом месте. Не волнуйтесь, ваша честь со мною будет в безопасности — я не буду больше покушаться на вас — мы просто побеседуем.

Это было так несправедливо, что у Фрэнка даже слов не нашлось. Не в первый раз ему подумалось, что благородство ценится столь высоко потому, что не находит награды в этом мире.

Ну что ж, главное — они вместе.

— Пойдемте, — она взяла его за руку и повела за собой.

~*~*~*~

IV.

Кевин шел по темному лабиринту, бесконечному переплетению дорожек и лазеек, разделенных аккуратно подстриженными кустами тиса. Он понятия не имел, куда забрел, — не то, чтобы это имело значение. Луна заливала верхушки живых стен призрачным светом, но ниже они казались черными, а впереди клубился угольный мрак. Кончики ветвей дергали его за одежду, как дети-попрошайки.

Людей он не видел уже давно, но в воздухе вокруг летали обрывки слов и отзвуки смеха. И чудилось, это сам сад подшучивает и смеется над ним.

Тебе здесь не место, сказал он себе в сотый уже раз. С другой стороны, там, где ему было самое место, Кевин тоже не рвался оказаться.

От липкой жары он задыхался. Или виной тому была ярость?

Что-нибудь интересное и оригинальное ему подавай. Может, еще сплясать? Твоя невеста — потаскуха, а ты — дурак, что связался с нею. Достаточно оригинально? Иногда ему ничего так не хотелось, как смазать Филипу по лицу, сбить с губ эту высокомерную полуулыбку. Он никогда не позволил бы себе так говорить с Гидеоном Беротом, сыном Высокого Лорда Берота, с болваном Полом Клависом, даже с мерзким Карлом, из Древнего рода Мелеаров.

Разумеется, такой поступок был бы концом всех его надежд. А он не для того последние три года изображал верного сторожевого пса Картморов.

Убегая от своей злости, он несся, не разбирая дороги, пока не налетел на выплывшие из темноты колкие ветви. Оглядевшись, понял, что оказался в тупике. Проклятый лабиринт. Это место было полно ловушек, обмана, и издевки.

Веселый смех…

Он потянул из ножен свой меч-полуторник, шелест стали по коже — приятный контраст с другими звуками ночи. На лезвии остались зарубки после недавней игры со Сворой, и его надо было бы наточить. Ничего, сгодится, чтобы прорубить себе путь напрямик сквозь кусты.

Конечно, это было бы безумием, поэтому Кевин убрал свой верный бастард, развернулся, и пошел назад.

Поворот, еще поворот… У выхода, в тени кустов целовались двое. Они не удостоили Кевина ни малейшего внимания, даже когда он прошел совсем вблизи. Девушка обвила руками шею юноши, тот прижимал ее к себе за тонкую талию, вторая рука была скрыта под ее юбками. Лиц Кевин не разглядел, и в первый миг даже подумал, что это Дениза с Фрэнком.

Что ж, этой задаваке и наглецу Делиону он веселье-то попортил, во всяком случае. Воспоминание вызвало у него ухмылку.

Он уже завернул за угол, когда сзади долетел приглушенный стон, полный наслаждения.