Блаженны нищие духом

— Господи, почему ты должна чувствовать себя неловко?

— Да потому что я свалилась на твою голову, перевернула все…

— Никогда так не говори. Ты не понимаешь…

Они долго спорили, но в результате Ани удалось убедить Андрея, и они наметили ближайшую среду, свободный день Ани (ибо она все еще преподавала и хотела на всякий случай довести дело до конца), чтобы посвятить его покупкам.

Всю среду Ани с Андреем провели в городе. Купили ему костюм, обувь, ей — подходящее для случая платье, но, разумеется, не белое, обедали в уютном ресторанчике «Капитанский мостик» (мир тесен!), а потом отправились на квартиру к Ани. Примеряли покупки, наплевав на приметы, смотрелись вдвоем в зеркало — как они будут выглядеть на бракосочетании. Потом Ани готовила ужин, потом они долго ужинали, оба тянули время и никак не могли расстаться. Около двенадцати Андрей робко засобирался.

— Поздно уже… Мне, наверное, пора…

— Ох, конечно… Герату же надо гулять…

— Да Герат как раз в вольере сегодня. Я же так и думал, что мы проболтаемся целый день…

— В вольере? Может быть… может быть, ты тогда останешься? — Ани бессильно прислонилась спиной к выходной двери, как бы загораживая ее собой, и в ужасе от собственной смелости посмотрела в глаза Андрею. Андрей наклонился, взял ее лицо в свои ладони и поцеловал долгим поцелуем, стирающим все плохое, что было до него, и дарующим жизнь.

* * *

В эту же среду на станцию несколько раз наведывался молодой человек — посланец от Валерия Михайловича. Последний раз он постучал в темное окно где-то около одиннадцати. По тому, что не залаяла собака, он понял, что хозяина дома нет. Подождал еще с полчаса и ушел восвояси. Дело Савельева перешло в ту стадию, когда требовались свидетельские показания Андрея. И Валерий Михайлович хотел вызвать его официально, так как посылать повестку по месту прописки было бессмысленно. Поэтому он отрядил одного из своих молодцов-стажеров. Он не был в курсе того, что происходило в жизни Андрея последнее время, и особо не беспокоился. Не сегодня — так завтра, не завтра — так послезавтра Андрея разыщут, и колеса будут крутиться дальше. Андрей хорошо помнил тех двоих, кто его бил в Коломенском, и дал в свое время их подробное описание. Теперь нужно было, чтобы он по фотографиям опознал их. Валерий Михайлович не сомневался в том, что найденные осенью трупы были связаны именно с этим делом. Имелись косвенные улики, подтверждающие знакомство убитых с Игорьком и Костиком, а, значит, и с Савельевым. Но в душе копошился какой-то нехороший червячок, который никак не хотел отступать: ножевую рану-то нанес Андрей… А что, если его роль в этом деле была несколько иной? А что, если Андрей — просто хитрая бестия и причастен к этому делу совсем по-другому, не так, как он сам об этом рассказывал? Эдакий кровавый междусобойчик с осквернением могил и, возможно, наркотой. Что-то во всем этом деле было нечисто, хотелось разобраться, провести очные ставки… Было бы любопытно схватить тот самый момент, те первые секунды, когда Блаженный и Савельев увидят друг друга… Гонец приходил пустым, Андрей как сквозь землю провалился, и это тоже не нравилось Валерию Михайловичу и говорило не в пользу Андрея. Да и в целом, без показаний Андрея дело почти разваливалось: пришить Савельеву два предыдущих осквернения могил вряд ли удастся, а, значит, и наркотики — пшик! Он стоит насмерть: «Не я!» Оба покушения на Андрея — можно даже и не начинать. Бездоказательно. Остается только одно, последнее осквернение. В лаборатории, конечно же, найдут в трубках героин, или что там еще, ну и что? Копейки… Выкрутится… Придумает какую-нибудь басню и будет ее придерживаться… Скажет — заставили. Срок-то ему дадут, по 244 пойдет, ну припаяют незаконное ношение оружия, но годика через два выйдет… А то и раньше… Разве что удастся доказать, что они с подельниками торговали наркотой… Сколько произведено грохоту, сколько людей было задействовано, какие были розданы авансы, и все псу под хвост… Ни тебе банды, ни международного наркотрафика… Облажался. «Нет, мне Блаженный нужен позарез, без него никуда. Если и сегодня его там не будет, пошлю-ка я завтра с утречка людишек с машинкой отловить его. Пусть доставят в наручниках, для острастки. Если что, потом извинюсь».

ЖЕРАР

Жерар торопил события, как только мог. Его виза скоро заканчивалась, а он хотел, чтобы все произошло на его глазах. Его даже начало беспокоить то, что дело шло слишком гладко. И, кроме того, он страшно устал. Приходилось разрываться между переговорами в музеях, Ани с Андреем, разными инстанциями и Олей Волковой. И с последней все складывалось очень интересно.