Блаженные времена, хрупкий мир

Он всерьез подумывал о том, не снять ли снова маленький дешевый номер в гостинице, только бы избежать сложностей, связанных с поисками жилья. Что еще ему было нужно, кроме места, где он может переночевать? К чему долгие и сложные поиски квартиры, чтобы потом, когда напряженные дни будут позади, поселиться в ней одному и одному ложиться спать? Разве не слишком много на одного человека, если у него несколько комнат, собственная кухня, собственный сад — и все это только для того, чтобы по ночам преклонить усталую голову? В гости к нему никто не приходит, да и кто бы мог прийти? Безусловно, даже скромный номер в гостинице в целом обойдется ему дороже, чем маленький домик или квартира внаем, однако… Много ли он тратил на себя, «на жизнь»? Да и улица Сан-Жоан вряд ли много шумнее, чем этот сад в новом Бруклине, со всем этим транспортным шумом от двух больших проспектов, птичьим гомоном и внезапно разражающимся грохотом самолетов, которые приземляются недалеко отсюда в аэропорту Конгонья. Шум не нарушал его покоя. Только покой нарушал его покой, еще хорошо, что он осознавал это не всегда. Разве не было у Лео друзей, не было подруги? Нет. Регина. Он познакомился с ней в «Конкорде», баре в Бока, квартале ночных клубов и борделей в центре. Как она была нежна, именно об этом Лео и мечтал, но он не понимал, как можно было проявлять нежность за деньги. Он часто наведывался в «Конкорд» в поисках Регины, но для него было невыносимо, что он встречается с проституткой. Черные волосы до плеч, светло-зеленые глаза и выступающие скулы Регины, казалось, должны были напомнить ему Юдифь, стройное мускулистое тело, точно такой он помнил Юдифь, тот же смутный образ, но Лео не приходило в голову думать о Юдифи. Проститутка. Ему нужно было немного любви время от времени, и почему непременно духовной, когда хватало и телесной, и все же способ, с помощью которого он ее добывал, казался ему унизительным. Каждый раз был каким-то тревожным сигналом, каждый раз был последним. Зубы у Регины были в ужасном состоянии. Маленькие сгнившие обломки, дыры между зубами, вынуждавшие ее улыбаться со сжатыми губами, а она так любила смеяться. Лео отвел Регину к зубному врачу, и в четыре приема заплатил за полную санацию рта, списав деньги на «организационные расходы». С тех пор она никогда не принимала от него денег. Когда он приходил в «Конкорд», она шла с ним в гостиницу на всю оставшуюся ночь. Атмосфера в гостиницах квартала Бока, где можно было снять номер на несколько часов, их вечный красный бархат и зеркала над кроватями настолько выводили его из себя, что уже во второй раз он привел Регину к себе домой. Но само ее присутствие у него дома, особенно утром, и ее застенчиво-почтительный, почти подобострастный вид, с которым она переворачивала все в доме вверх дном, тоже было для него невыносимо, и в следующий раз он снова пошел с ней в гостиницу. А потом опять домой. Она называла его paixao — желанный мой, и — из-за того, что у него был все же небольшой венский акцент — meu gringo — мой гринго. С отсутствующим видом глядя в сад, он называл ее florzinha — цветочек. Благодаря новым зубным коронкам Регина смогла перейти из «Конкорда» в «Локомотива-бар», лучший ночной клуб Бока, где она больше зарабатывала, и где были даже регулярные медицинские осмотры. С этим и была связана популярность «Локомотивы», и за это клиентура платила большие деньги — за уверенность в том, что здесь работают не только самые красивые, но и самые здоровые девочки. Когда приходил Лео, худой, сутулый, старообразный, в очках с выпуклыми стеклами на кончике носа или на лбу, заложив руки за спину, чужак, которого официанты приветствовали как старого знакомого, Регина отказывалась от всех клиентов и бежала к нему, meu gringo, florzinha. Что его смущало, так это знаки верности, моральности, особого отношения, которые она проявляла по отношению к нему. Они все усложняли. Все то, говорила она, может получить от меня всякий, но на это имеешь право только ты один. Но разве это может доставить тебе удовольствие? спрашивал Лео, конечно, отвечала Регина, ведь я люблю тебя. Paixao. Florzinha. Лео раздражал весь этот сопутствующий антураж, который стал необходим, он уже не мог больше просто взгромоздиться на Регину и самозабвенно неистовствовать, терзая лежащее под ним тело, которое он до этого момента рассматривал всего лишь как матрицу для своих фантазий, с которыми сам постепенно сливался. Ему приходилось сначала сдабривать свои страсти маслом или мазью, действовать неторопливо и осторожно, пока она не скажет ai sim — о да, и он, уже стоя на коленях, должен был все время контролировать свои действия, а потом, когда все было позади, сразу бежать в ванную и мыться, сразу мыться. Как просто достается любовь, если не любишь, думал он, но потом неизбежно все усложняется. Чем я здесь занимаюсь, никогда не приду сюда больше, думал он, никогда.