Бледная Иза. Повесть о странностях любви

Они не стали бы, ясное дело, ставить никакой фигуры в парке, который с его аттракционами давал нормальные доходы, но ожидался приезд в город какого-то важного чиновника или большого магната. А перед ним выглядеть надо… нормально. Ведь, с одной стороны, рука руку моет, а с другой – может её и вырвать вместе с лопаткой.

Нежно погладив фигуру статуи, Нуглер пояснил, что её только придурки зовут Красной Шапочкой. На самом деле, он, в тайне от других, дал ей имя Яростная Клава, и в её руках не поклажа с пирожками для бабушки, а жалкая и смешная продовольственная корзина.

– А в ней, как будто, – заметил Маздонов, – какие-то яблоки или мандарины.

– Не мандарины, и даже не груши, – прошептал Генрих Наумович. – Это ручные противопехотные гранаты «Ф-1». Проще, по-народному говоря, «лимонки».

– Вот это пирожки!

– Обрати внимание на то, в какую сторону, как бы, идёт Яростная Клава.

– Так ведь там же, за забором , находится здание, в котором…

– Вот именно! Туда и следует бросать гранаты, и чем чаще и больше, тем лучше. Так надо Родине, Кеша! Это не моя прихоть. Это жизненная необходимость.

Они вернулись на скамейку, несколько минут помолчали.

Немного подумав, Нуглер махнул рукой, и достал из кармана пиджака небольшую цветную фотографию и протянул её Иннокентию. Взяв фото в руки, Маздонов, можно сказать, впился в изображение глазами. На снимке он увидел лицо черноглазой девушки-брюнетки необыкновенной красоты и обаятельности.

– Это она, ваша внучка Изольда? – с удивлением и замиранием сердца спросил Маздонов у старика. – Это бледная Иза?

– Да. Но только она мне не внучка. Можно сказать, что дочь, но не родная.

– Приёмная?

– Считай, что так. Фото, если она тебе нравится, можешь оставить себе.

– Я хотел бы посмотреть на неё, пусть мельком, со стороны… Я поражен, я почувствовал её душу.

– Какой ты быстрый и нетерпеливый, Кеша. Я оставлю тебе номер своего мобильного телефона и запишу твой. Познакомимся поближе, а там видно будет. Кеша, не обижайся, но я пока тебя плохо знаю. Как-нибудь, я тебе сам позвоню. Не спеши!

– Зачем же вы там много и долго говорили о бледной Изе, Генрих Наумович?

– Ума не приложу. Наверное, потому, что говорить о чём-то старику надо. Но я думаю, что у тебя, всё-таки, будет возможность познакомиться с моей скромной и молчаливой Изольдой поближе.

– Я теперь буду думать только о ней. Меня поразила её красота, и я услышал голос её души, чистой, светлой и неповторимой.

– Если грубо сказать, то духовную субстанцию имеет даже какая-нибудь старая стиральная машина, тихо доживающая свой век на одной из многочисленных российских свалок. Сколько на них загубленных душ, а вокруг ведь – и ещё больше. Да не простых, а человеческих.

Пожав, на прощание, друг другу руки, они расстались.

Фрезеровщика и, в перспективе, токаря Иннокентия Маздонова частного завода по производству малогабаритных насосов «Водохлёб», дверных петель и прочей бытовой металлической мелочи многие родственники и знакомые убеждали в том, что ему уже пришло время жениться, обзаводиться семьёй. В основном, эту пропаганду и агитацию вели его уже не совсем молодые родители. Всё правильно, они мыслили адекватно, как подавляющее большинство обычных людей.

Да ведь Кира и Дина две младшие сестры Иннокентия давно уже вышли замуж и даже обзавелись детьми. Всё, как положено. Относительно счастливо живут в других, более цивилизованных городах, чем тот, в котором выпало родиться и существовать Кеше и его родителям. Но вот ему уже под тридцать лет, считай давно уже мужчина, но даже толком не удосужился близко познакомиться ни с одной девушкой или женщиной. Интереса к ним не проявлял, хотя местные врачи не считали его импотентам и никогда не рекомендовали заняться лечением предстательной железы.

Но образ бледной Изы в корне переменил его жизнь. Если честно признаться, то думал Кеша не только о душе прекрасной незнакомки, но и пылал к ней неудержимой страстью, как мужчина. А ведь буквально несколько часов назад всех представителей женского пола, которые не состояли с ним в кровном родстве, Иннокентий считал почти что марсианами.

По его мнению, эти существа являлись продуманными и коварными гуманоидами, идущими на любой контакт с мужчинами лишь с той целью, чтобы оставлять их в дураках или превращать в жалких рабов, в этакую дешёвую и мало затратную обслугу.

Пусть Иннокентий был невысокого роста, щуплым и активно лысеющим, но, вполне, мог бы заинтересовать своим неприглядным, но таинственным внешним видом любую красотку, которая знакома с некоторыми особенности мужского организма не по любовным литературным произведениям массового зарубежного и отечественного производства. Одним словом, понятно, не красавец, но и не Квазимодо, и, вполне, мог бы стать мужем для любой представительницы так называемого слабого пола, которая уже получила в эротическим плане удовольствие на триста лет вперёд.