Бледный гость

Должно быть, кошелек Элкомба заметно прохудился, как считал Джек Уилсон, поэтому хозяину особняка понадобился союз с Морлендами, однако перед гостями все было обставлено так, словно его богатства неисчерпаемы. Даже наши столы были покрыты дорогими скатертями, мы пили из хрусталя и ели с серебра. Прислугу отобрали исключительно мужского пола, ведь в подобных случаях их работа обходится гораздо дороже, чем женская. Серые шерстяные ливреи были призваны свидетельствовать не только о состоянии Элкомбов, но и о том, с каким вкусом и умом оно тратится. Hecoмненно, здесь прослеживалось влияние миледи.

Что до угощения… До нас дошли слухи, что шеф-повар и два его помощника были выписаны из Лондона специально для свадебных торжеств. А то, что они приготовили… Боже правый! Не могу представить, сколько скота, домашней птицы и рыбы испустило свой последний вздох в угоду нашему удовольствию! Каким же огромным был выбор яств на главном столе, если даже наши ломились от телятины, крольчатины, жареных гусей и кур, – и это было только начало! Мне было бы достаточно куска хлеба и кружки эля – как видите, я сохранил деревенские привычки, к тому же перед представлением у меня обычно плохой аппетит, – однако нам подали манчеты[15] с соусом к ним и восхитительное красное вино. А потом и жаркое из барашка, жаркое из козленка, а еще пирожные и оладьи с повидлом и фрукты с кремом.

Говорят, пиршества устраивают для того, чтобы воспламенять чувства, по крайней мере наши плотские потребности. И в каком-то смысле это было правдой, касательно нынешних празднеств. Поскольку впервые за последнее время я поймал себя на том, что вспоминаю Нэлл и думаю, что было бы неплохо, окажись она сейчас рядом, под рукой, так сказать. И это несмотря на то что в течение ближайшего часа мне предстояло заняться совсем другим делом. Возможно, этот приступ вожделения был спровоцирован появлением на столе леденцов в виде целующихся фигурок, заставляющих сначала задуматься об их назначении подсластить нам жизнь, а потом о том, зачем кому-то хочется целовать другого, чтобы сделать свою жизнь слаще. Вместе с леденцами были поданы цукаты и фрукты в сиропе и аппетитные бисквиты под сладким кремом, называвшимся, как поведал мне мудрый и всезнающий Джек Уилсон, «испанская паста». Удивительное лакомство.

Однако я уже готов был хвататься за живот, когда на столе появились конфеты в форме гербов и вензелей. Джек был сбит с толку, но я, с моей любовью к загадкам, быстро разгадал, в чем тут дело. Засахаренная эмблема яркого цвета представляла собой большой L-образный символ, помещенный в некое подобие изогнутой впадины.

– Это ребус, – пояснил я, – графический каламбур на имя семейства. Элкомб. Вот это «L», а остальная часть в виде кривой впадины – это «комб».[16] Получаем Элкомб.

Я ждал, что Джек похвалит меня за сообразительность, но он почему-то сказал:

– Тебе следовало бы стать школьным учителем, Ник. А то, что интересует меня – это каков этот ребус на вкус. Пожалуй, отгрызу-ка я немного от наших хозяев.

Со всех сторон неслись болтовня и смех под звон бокалов и клацанье столового серебра. Из дальнего угла лились звуки лютни и гобоя, словно приправа к трапезе. Я заметил, что в нашей части зала, как ни странно, гости пытались вести себя за столом прилично. Никто не вытирал рот рукой, зато почти каждый пользовался белоснежной салфеткой, аккуратно прижимая ее к губам. Не наблюдалось озверелой давки ножей или ложек над супницей с мясной похлебкой.

Однако всему есть конец, и, смакуя кусочки, еще перемалываемые зубами, и допивая последние капли из чаши блаженства, мы должны были покинуть пиршество, поскольку наш удел – доставлять удовольствие остальным, в частности Элкомбам, Морлендам и их гостям. Томас Поуп подал незаметный знак, и мы поднялись со своих мест. Меня впечатлило, что Кутберт также вышел из-за привилегированного стола, увидев, что мы собираемся уходить. Истинный актер, промелькнула у меня мысль, и я подумал, что, возможно, он все же немного лукавил, говоря, что «несвободен». Действительно ли ему хотелось сбежать из золотой клетки подальше от беззаботного существования? Думаю, отпрыск благородного семейства вполне мог играть на сцене, до тех пор пока ему за это не платили. Но едва вопрос коснулся бы оплаты, как ему пришлось бы откланяться. Актерский труд – не такое уж прибыльное дело.

Садящееся солнце касалось лучами нашей импровизированной сцены и зрительских рядов, возведенных для того, чтобы дорогим гостям удобнее сиделось и смотрелось. Над всем этим простиралась бесконечная синева вечернего небосвода. В стороне находился сад с изгородью из грабов.

Представление должно было начаться в восемь часов и окончиться, когда стемнеет. Воцарение летней ночи сопровождается завершающими репликами Оберона и Пака, их фигуры мерцают в свете факелов, когда они призывают благословение для новобрачных пар и просят у зрителей снисхождения. Затем на сцену высыпают детишки со свечками в руках и поют песню во славу жениха и невесты.