Бледный преступник

Трудно угадать, кто из этих двух гигантов окажется победителем, но, поскольку обоим борцам за схватку уже заплачено, не было никакого смысла торчать здесь и ждать конца состязания.

Солнце уже всходило, когда машина въехала в центральный внутренний двор Алекса. Рановато ломать голову над тем, почему Гейдрих приказал привезти меня сюда, а не в штаб-квартиру службы безопасности на Вильгельмштрассе, где у него был свой кабинет.

Двое моих провожатых втолкнули меня в комнату для допросов и ушли. Из соседней комнаты доносились крики, что заставило меня призадуматься. Этот ублюдок Гейдрих никогда не сделает так, как следует. Я вытащил сигарету и, начиная нервничать, закурил. Сигарета имела кислый привкус. Зажав ее в уголке рта, я встал и подошел к грязному окну. Из него были видны только такие же окна и антенна полицейской радиостанции на коньке крыши. Я бросил сигарету в банку из-под кофе "Мексиканская смесь", служившую пепельницей, и снова присел к столу.

Все было сделано так, чтобы заставить меня нервничать, чтобы я почувствовал их власть. Вероятно, таким образом Гейдрих надеется скорее получить мое согласие, когда он наконец решит посетить меня. Возможно, он еще сладко спит в своей постели.

Если мне отводилась именно такая роль, то я решил спутать все их карты. Поэтому, вместо того чтобы грызть ногти и стоптать вконец свои дешевые ботинки, метаясь по комнате, я решил заняться саморелаксацией или как там называл это доктор Майер. Закрыв глаза, глубоко дыша через нос и сконцентрировав свои мысли на чем-то простом, я сидел совершенно спокойно. Так спокойно, что даже не услышал, как отворилась дверь. Через несколько мгновений я открыл глаза, с удивлением уставившись на вошедшего полицейского. Тот медленно кивнул.

- А вы не из слабаков, - отметил он, взяв мой журнал.

- Да неужели? - Я взглянул на часы. - Я здесь уже полчаса. А вы не торопитесь.

- В самом деле? Простите. Рад, что вы не скучали. Я вижу, вы думаете, что не задержитесь здесь надолго.

- А разве другие так не думают? - Я пожал плечами, рассматривая нарыв на его шее размером с орех, натертый засаленным воротником.

Когда он снова заговорил, его голос звучал так, как будто он шел у него откуда-то изнутри. При этом подбородок, покрытый шрамами, опускался на его широкую грудь - как у тенора, поющего в кабаре.

- Ну-ну, - сказал он. - Вы ведь частный сыщик, не так ли? Профессиональная ищейка. Позволено ли мне будет спросить, как вы зарабатываете себе на жизнь?

- А в чем дело? Вам что, перестали регулярно поступать взятки? - Он заставил себя ответить улыбкой на мои слова. - У меня все в порядке.

- Вам не скучно работать одному? Вы ведь были полицейским. У вас здесь остались друзья.

- Не смешите меня. Я работаю с напарником, так что у меня есть плечо, в которое я могу поплакаться, понятно?

- Ах да, ваш напарник. Должно быть, Бруно Штальэкер, верно?

- Точно. Я мог бы дать вам его адрес, но, мне кажется, он уже женат.

- Хорошо, Гюнтер, я вижу, вас трудно напугать. Хватит ломать комедию. Вас взяли в четыре тридцать. Сейчас семь...

- Если хочешь узнать точное время, спроси полицейского.

- Но вы так и не поинтересовались, зачем вас привезли сюда.

- Думаю, именно об этом мы и говорим.

- Неужели? Предположим, я ничего не знаю. Для такой ищейки, как вы, не составит труда это выяснить?

- Черт возьми, послушайте, это вы разыгрываете комедию, а не я, поэтому не ждите, что я подниму для вас занавес и включу свет. Давайте играйте, а я попытаюсь понять, когда надо будет смеяться и хлопать в ладоши.

- Очень хорошо, - сказал он, его голос стал более твердым. - Итак, где вы были прошлой ночью?

- Дома.

- У вас есть алиби?

- Да. Мой плюшевый медвежонок может подтвердить, что я лежал в постели и спал.

- А до этого?

- Навещал своего клиента.

- Не можете ли вы мне сказать кого?

- Послушайте, мне это не нравится. Что вы все крутите? Говорите, в чем дело, или я не скажу больше ни слова.

- Там внизу ваш напарник.

- Что он натворил?

- Что он натворил? Он умер.

- Умер? - Я покачал головой.

- Точнее, его убили. Так мы обычно это называем.

- О Боже! - сказал я, снова закрывая глаза.

- Да, вы правы, Гюнтер, это мое представление. Но я надеюсь, что вы мне все-таки поможете с занавесом и светом.

Он ткнул указательным пальцем в мою окоченевшую грудь.

- Так что давайте не увиливайте, отвечайте.

- Вы безмозглый осел! Вы думаете, я в этом замешан? О Боже, это был мой единственный друг. Когда вы и ваши друзья-умники из Алекса услали его в какую-то дыру в Шпреевальде, я единственный помог ему оттуда выбраться. Только я понимал, что, хотя он и относился к нацистам с прохладцей, он все-таки хороший полицейский.

Я с горечью покачал головой и снова выругался.

- Когда вы его видели в последний раз?

- Прошлой ночью, около восьми часов. Я оставил его на автомобильной стоянке за театром "Метрополь" на Ноллендорфплац.

- Он работал?

- Да.

- Что он делал?

- Выслеживал одного типа. Вернее, наблюдал за ним.

- За тем, кто работает в театре или живет в близлежащем доме?

Я кивнул.

- Так все-таки за кем же?