Бледный всадник, Черный Валет

Начальнику все стало ясно. Или почти все. Невыясненным оставался один вопрос: ЧТО так напугало собак и свело с ума неопытных вьюношей? Значит, где-то поблизости находился сторож. Этакий хранитель заколдованных трупов. Или, может быть, лис, забравшийся в курятник?

Гришка поймал себя на том, что уже не очень хочет это знать. Придется удовлетвориться простой констатацией: кому-то везет, кому-то — нет. ОНО отпускало его с миром — спасибо и на том. Но Заблуда нутром чуял: худшее — впереди.

Отступать и пассивно ждать нападения было не в его правилах. Он предпочитал мертвых врагов живым союзникам. Живые могут предать, а мертвые уже не могут ничего — что бы там ни болтали суеверные дурни. Даже если он в чем-то ошибался, лучше перестраховаться. Безразлично, мертвы эти дауны или в каком-то смысле еще живы. Своя рубашка ближе к телу. Заблуда искренне полагал, что спасает «цивилизацию» и «культуру», хоть его и стошнило бы от подобной высокопарной болтовни.

То, что происходило у него под носом, было, вероятно, пострашнее эпидемии чумы. Григорий понимал, как надо действовать в случае эпидемии. Главное, проявить жесткость и решительность! Изоляция, карантин, тщательное уничтожение останков…

Охотникам пришлось повкалывать вместо того, чтобы развлекаться, гоняясь за миролюбивыми даунами. Всего через час наглухо заколоченные вагоны уже пылали, обложенные дровами. Обоих слишком впечатлительных парнишек Заблуда все-таки пристрелил — на всякий случай (это была одобренная медициной мера предосторожности — ничего личного). Все равно толку от них ровным счетом никакого. Что называется, убил двух зайцев: теперь некому было сеять панику.

В итоге день выдался паршивый, но заканчивал его Начальник с чувством честно выполненного долга. Он как следует позаботился о вверенных ему баранах. И знал, что не дождется благодарности.

36. «ТОГДА ОТДЫХАЙ!»

— Потом, потом, — сказал священник, у которого отлегло от сердца, когда шприц начал отодвигаться, а механические руки — втягиваться в металлические «плечи». Он мог попытаться убежать, но трупа на приемном конвейере уже не было! Мертвый игрок бесследно исчез в электрических дебрях. — Я хотел бы закончить то, зачем пришел.

— Успеете, священник. — Теперь она заговорила по-другому, а он живо представил себе старую, развратную, стервозную бабенку (не ведьму, нет. Гораздо хуже). — Сначала повеселите даму. Поработай языком, святоша; я это дело обожаю. Не теряйся, малыш, у тебя получится. Напряги фантазию. Как вспоминаю твои пальчики — так вся аж дрожу!..

— Мне Полина говорила… — робко вставил поп, но Большая Мама взвыла:

— Пусть она идет на хер, твоя Полина! Тоже мне эксперт, якорь ей в задницу!.. Извини, дорогуша, срываюсь. Нервы ни к черту. Сгораю от ревности, мой цыпленочек!.. Еще раз вспомнишь при мне про эту шлюху — кастрирую… Слушай, экспромт наваляешь, а? В девичий альбом. На долгую светлую память.

— Но у меня нет времени! — Чем дальше, тем с большим трудом священнику удавалось находить отговорки.

— У нас МАССА времени, дурачок! Часы остановить пока что я сумею… — (Последняя фраза прозвучала зловеще. Он без колебаний поверил в то, что она и впрямь это сделает, и на одно ужасное, леденящее душу мгновение почувствовал себя погребенным заживо — но не в земле, а в прозрачной клетке секунд, растянувшихся на столько, сколько длится вечность.) — Это у тебя в мозгах тикает, котик! Вопрос восприятия, и я его давно решила… Расслабьтесь, священник, дышите глубже. «Свистят они, как пули у виска…» Вся процедура займет не более восьми часов. Светило скоро зайдет. Проявляю искреннюю заботу о вашей драгоценной жизни. «Остерегайтесь выходить на болото в ночное время, когда силы зла властвуют безраздельно». Аминь.

Священник бросал по сторонам испуганные взгляды. Что еще ожидало его в этом сумасшедшем доме с единственным обитателем? Или уже с двумя?

— Как насчет картишек? — спросила Большая Мама после паузы. — Пошлепаем?

— Я… не играю, — промямлил он. Прозвучало это не слишком убедительно.

— Бросьте, священник. Признайтесь, был грешок? Неужто ни разу не играли? Не верю. Быть того не может. А в семинарии? В перерывах между онанизмом?

— Ну знаешь ли!.. — взвился священник. — С меня хватит!

— Что, без перерыва?! Вот это да! Вот это мужик! «Знаете, каким он парнем был?..» Учту на будущее. Вы, священник, простите за выражение, потомственный интеллигент. В «очко» я вам не предлагаю. Значит, распишем пульку. С болваном. Аминь.

— А кто болван? — подозрительно спросил священник.

Большая Мама издала смешок Фантомаса, от которого у попа забегали по спине мурашки.

— Для разнообразия — не ты. Болвана сейчас сделаем.

По необъяснимой причине священнику стало нестерпимо страшно. Что-то зашевелилось и зачавкало в полумраке — словно механический дьявол пробуждался от многолетней спячки.

— Кого оживлять будем? — осведомился реаниматор загробным голосом.

— В смысле?