Блеф

Одна из рук пролезла у нее между ног. Джейн открыла рот, чтобы завопить, но другая рука мгновенно закрыла его. Остальные четыре продолжали обыскивать ее.

– Заткнись. Он у тебя там, в депозитной ячейке? Даю один шанс достать самой, иначе сам достану.

Джейн умоляюще поглядела на него. Он убрал руку от ее рта.

– Ну?

– У меня ничего нет, – прошептала она. – Они бросили меня тут без всего.

Мужчина поднял ее и бросил. Она ударилась, упав на кучу мусора боком.

– Круто дело, шалава. Но я отпущу тебя, только предупреждаю. Один раз. И чтобы больше здесь не показывалась. Я серьезно.

Джейн медленно села, подбирая ноги, чтобы закрыться, инстинктивно. Мужчина начал уже разворачиваться и вдруг сделал вид, что бросается на нее. Она тихо вскрикнула, и он засмеялся. Рыжеволосый мальчик тоже засмеялся, стоя в дверях, держась за косяк одной рукой, будто сейчас был обычный летний вечер и он смеялся над проказами своих друзей. При свете фонарей стало понятно, что он даже моложе, чем ей показалось сначала. Отвращение и жалость к нему охватили Джейн и внезапно исчезли, уступив место страшной пустоте, возникшей внутри нее после ухода Ти Малиса из ее тела и ума. Она разрыдалась, и что-то в ней сломалось. Внезапно она оказалась залита водой.

– Что за хрень? – крикнул мужчина. – Кто ты такая, чтоб тебя?

Он отшатнулся. Вид шестирукого джокера, испугавшегося ее способности призывать воду, слегка рассмешил ее. Она сосредоточилась и почувствовала силу. Собрала из воздуха ведро воды и швырнула ему в лицо. Пока он отплевывался, злобно рыча, вскочила и побежала.

Изгнала воду из своей одежды, но сила все еще не вернулась окончательно, и она осталась несколько мокрой. Бесцельно пошла по Джокертауну, в закатных лучах солнца. Бесцельно? Не совсем безжизненно, быть может, не безжизненная и пустая, но она стала искать машину Хирама. Возможно, Эзили вернулась к Хираму или Хирам вернулся в «Козырные тузы». Если позвонить Хираму, может, он пошлет кого-нибудь за ней…

Воспоминание о том, что случилось с Хирамом, ударило, будто кулаком в живот. Она помнила его лицо, скорбь, гнев, отчаяние и это странное любопытство, а потом Эзили, Эзили и она…

Она согнулась, задыхаясь от тошноты, не обращая внимания на взгляды людей вокруг. О боже, как она могла, что могло заставить ее… с Эзили, Эзили… наверное, она сошла с ума, свихнулась, стала одержимой…

Кто-то толкнул ее, и она отшатнулась к стене дома, тихо плача и закрыв лицо руками. Одержимая, да, но теперь это прошло, и ей еще хуже, хуже, чем одной. Пустота внутри будто разрасталась, она представляла себе, будто ее засасывает в огромную воронку. Жить без того ощущения полноты, которое дала ей эта тварь, существовать безо всякого удовольствия было просто невыносимо.

Она снова задрожала, сгибаясь пополам, и заплакала еще сильнее. Еще. Ей нужно еще, ей нужно снова почувствовать себя целостной, нежиться в тепле наслаждения, которое могла дать ей только эта тварь. Если для этого потребуется снова пойти к Эзили, Эзили и Хираму, если ей снова придется пойти в этот бар, выйти на сцену вместе с гермафродитом и мужчиной, с шестируким мужчиной и мальчиком, всеми сразу, это не будет слишком, если в конце концов эта тварь скажет, что она должна перерезать себе горло…

– Эй. Эй, тише ты.

Руки мягко взяли ее за плечи. Она развернулась, в ней родилась отчаянная надежда, и тут же рухнула в бездны отчаяния, когда она увидела гротескную маску клоуна.

– Уходи, – сказала она странному человеку, пытаясь оттолкнуть его.

– Ну, это, я хотел помочь тебе. Пусть маска тебя не смущает. Знаю, она глупая. Как и то, насколько мне не повезло, что я был в гриме, когда меня прихватила Дикая Карта. Так что теперь я его снять не могу. Не самое худшее, что могло бы случиться, судя по тому, что я вижу, глядя на тебя.

Мужчина поднял ее на ноги и поставил к стене, протирая ей лицо платком. Печаль в его глазах делала белую маску и красный нос еще абсурднее, но у нее не было сил смеяться.

– Уходи, – простонала она. – Ты не можешь помочь мне, никто не может помочь мне, только он. Я должна найти его.

Продолжая рыдать, она поглядела на свои руки. Сухие. Коснулась лица. Тоже сухое. Она слезы на лице не смогла бы вызвать. Неужели там, в переулке, она в последний раз почувствовала свою силу?

– Вода! – закричала она. – Хочу воду!

– Тихо, тихо, мы тебе воды найдем, – сказал клоун, пытаясь удержать ее.

– Пожалуйста! Он забрал воду!

Она рухнула на него, бессильно рыдая, без слез.

Скрючившись на койке в позе зародыша, Джейн услышала, как клоун разговаривает с одной из медсестер больницы. Не особо разбирала, что он там говорит. Ее тело то и дело сотрясала дрожь, но она все так же оставалась сухой. Пересохла, подумала она, все пересохло без него, без поцелуя и удовольствия, без полноты.

– …что-то там по поводу воды, – сказал клоун.

– Истерический приступ, – сказала медсестра. – Она в истерическом состоянии, похоже.

– Не, это что-то другое. У меня плохое предчувствие. За ней надо приглядывать.

Медсестра вхдохнула.