Блеск и коварство Медичи

Франческо всегда больше интересовался диковинками вроде сульфида серебра, чем особенностями строения руды и новых жил. Теперь, когда великий герцог Козимо умер, отчеты станут другими. Принц Франческо был регентом своего отца почти десять лет, но старик всегда оставался где-то на заднем плане, хитрый, цепкий, отзывающий приказы сына, если ему вдруг этого хотелось. Неудивительно, что, как только появлялась возможность, Франческо сбегал в лабораторию или в дом своей любовницы.

Руан рисовал по памяти новые туннели рудника, изображал расположение жил. «Серебряная руда состоит из самородного серебра, сурьмы и мышьяка», — писал он. Буквы у него были высокими и угловатыми, ученическими, он писал быстро и уверенно. «Также есть большие кристаллы того, что рудокопы называют черным кварцем, а также сердолика и гиацинта. В качестве драгоценных камней эти кристаллы редко представляют собой большую ценность, но могут быть использованы в занятиях алхимией».

Занятия алхимией…

Для алхимии уже не оставалось времени среди всей этой странной смеси хаоса и церемоний, связанных с кончиной великого герцога. Интересно, что думает эта девушка, Кьяра Нерини, которую, считай, похитили прямо с улицы, подвергли замысловатой инициации, придуманной принцем, а затем бросили в свиту Изабеллы, чтобы та теперь бездельничала в качестве помощницы ее камеристки. Руан задействовал свои связи и нашел ее бабку. Он уверил ее, что девочка в безопасности, но мона Агнесса все равно не обрадовалась, узнав, что ее внучка оказалась в руках у Медичи, и не постеснялась сказать об этом Руану.

Он улыбнулся себе под нос, продолжая писать уже не столь внимательно. Чувствовалось, что кровь Нерини действительно текла в жилах этой девушки. Это проявлялось и во внешности, и в характере. У ее бабушки, как и у нее самой, были такие же глаза изменяющегося цвета — зелено-карие с золотистым оттенком. Девственница или нет, эта пятнадцатилетняя сестра Кьяра могла оказаться гораздо менее покорной, чем того ожидал Франческо. Вспомнить только, как она швырнула кубок с вином в студиоло, а потом, позже, церемониальное серебряное сито, полетевшее к ногам принца…

В дверь тихонько постучали. В комнату вошел мажордом виллы и объявил:

— К вам посыльный, магистр Руанно.

Руан отложил перо.

— Пришли его сюда, Пьетро, — ответил он.

У вошедшего в комнату мужчины, невысокого и худощавого, как и полагается посыльным, чтобы беречь лошадь, были светло-каштановые волосы, выдубленная ветром кожа и синие глаза, какие встречаются только в Англии, как будто одного мандилиона[34] и английских чулок было недостаточно, чтобы выдать его происхождение. Другие опознавательные знаки на нем отсутствовали: посыльные, с которыми был связан Руан, не имели привычки кричать направо и налево о том, кто их нанял.

Вот только как он умудрился найти его здесь, на вилле Серавецца?

— Прошу прощения, господин Руанно, что отвлекаю вас от работы, — поклонился молодой посыльный. — Я был в Казино ди Сан-Марко во Флоренции, и там мне сказали, что вы здесь.

— Верно, — произнес Руан. — Должно быть, новости действительно очень важные, раз ты не мог дождаться меня во Флоренции. Я собирался вернуться в город еще до похорон старого великого герцога.

Посыльный вынул из-за пазухи пакет документов.

— У меня письмо от доктора Джона Ди[35] из Лондона, который нанял меня, дабы я доставил его со всей возможной поспешностью. Доктор Ди сказал, что вы непременно дадите ответ и что я должен вернуться с ним в Лондон как можно скорее.

Значит, Ди хочет золота. Быть советником королевы по оккультным и научным вопросам, конечно, хорошо, но платили мало. А жить при английском дворе — удовольствие не из дешевых.

— Я прочту письмо, — сказал Руан. — А ты пока можешь пойти на кухню, и там тебе дадут поесть. Я пошлю за тобой, когда подготовлю ответ.

Посыльный положил пакет на стол, снова поклонился и вышел из комнаты. Руан сломал печать на конверте и развернул письмо.

Как и ожидалось, доктор Ди просил денег, хотя и завуалировал свою просьбу под ворохом замысловатых выражений.

В письме обещалась поддержка от барона Бергли и графа Лестера, а также личная милость королевы. Влияние при дворе Елизаветы Тюдор стоило недешево. А конфиденциальность — еще дороже.

Руан подготовил чистый лист бумаги и выписал чек в банк Борромеи во Флоренции на сумму две сотни золотых скудо, который доктор Ди мог предоставить в лондонском филиале этого же банка. Затем написал короткое сопроводительное письмо с обещанием дать еще больше денег, если будут дальнейшие новости относительно получения поддержки от королевы.

А это значит, что сначала Руану самому придется где-то раздобыть эти деньги. Золота не бывает слишком много.

Он снова вернулся мыслями к алхимии.