Блеск клинка

Но для узких проливов восточных морей с их неожиданными островами и непредсказуемыми течениями никто не придумал лучшего паруса, чем простой треугольный парус. «Леди» могла плыть при крутом бейдевинде[17], а при небольшом маневрировании воспользоваться преимуществами заднего хода, что было почти немыслимо для судов ее класса.

Джон Джастин, капитан «Леди», был рыцарем и дворянином. Его старинный род был известен в Венеции, но в течение двух последних поколений семья испытывала неудачи, оказываясь во всех локальных политических конфликтах на стороне, терпевшей поражение. Несколько лет назад у него практически не было ни пенни в кармане, поэтому он избрал службу в растущем флоте Франции, где очень нужны были люди благородного происхождения, умеющие командовать. Кер нанял его и никогда не жалел об этом. Под началом сэра Джона команда отличалась здоровым духом и хорошим настроением. Дисциплина была строгой и беспристрастной. Он был в меру благочестив, достаточно грамотен для дворянина и по воскресеньям читал молитвы для команды корабля.

Некоторые члены команды были итальянцами-генуэзцами или, как Педро Дино, венецианцами, земляками капитана. Между Генуей и Венецией существовала давняя вражда, и вся их история состояла из длинной череды войн. Но на нейтральной палубе французского корабля, где все они надеялись завоевать известность, а может быть даже богатство и место капитана, как Джон Джастин, итальянцы забыли про свои распри и служили королю Карлу так же верно, как его французские подданные, часто даже более квалифицированно. Капитан всегда обращался к ним, как к французам.

Самое главное, они плавали быстро. Полагалась дополнительная оплата как для команды, так и для капитана, если «Леди» совершала особенно быстрое и прибыльное плавание. Он напоминал членам команды об этом.

Он не был опытным моряком, да от него это и не требовалось. Капитаны редко обладали практическим опытом. Ответственность за навигацию судна и жизненно важные расчеты его курса, продвижения и текущего положения лежала на Тристане Дюмоне, штурмане, и его младших офицерах. На самом деле сэр Джон разбирался в навигации лучше, чем от него требовалось, особенно во внутренних морях, где редко случалось провести больше недели, не видя знакомых берегов и островов. Но он делал вид, что знает меньше, чем знал.

Его каюта в кормовом отсеке в три раза превосходила по размерам каюту Пьера, то есть примерно соответствовала хорошей комнате в скромной гостинице. Для судна она была необычно просторна. Имея безграничную власть над пятьюдесятью людьми, пажа для передачи приказов и личного слугу, сэр Джон жил в море лучше, чем на берегу.

К нему относились с нежным благоговением. Он обедал один в своей каюте, хотя через продолжительные интервалы времени приглашал офицеров отобедать с ним, всегда поодиночке, в точном соответствии с их старшинством. Тристан Дюмон был первым; мастер Криспин оказался бы последним, если бы его вообще пригласили. Пьер получил приглашение вслед за штурманом по прошествии многих дней, но это подтвердило его высокий ранг в глазах команды и напомнило Пьеру слова Кера о том, что посланник, которому поручено договориться о снижении оплаты лоцманам, занимает определенное положение.

По мере движения корабля на юг становилось теплее. Ветер устойчиво дул с северо-востока, как и можно было ожидать в это время года, и «Леди», каждый день покрывая значительные расстояния, прошла проливом Бонифачо и миновала изменчивый пролив между Италией и Сицилией при самых благоприятных погодных условиях.

Педро Дино постоянно спускал рядом с бортом тяжелый ручной лот на прочной тонкой веревке, измеряя глубину. Однажды вечером, когда «Леди» шла Мессинским проливом, он вытащил лот, опутанный фосфоресцирующими водорослями, от которых его руки начали светиться холодным огнем. В светящейся морской растительности запуталась светло-серая безобразная рыба без глаз. Педро боялся прикасаться к ней и очистил лот длинной тяжелой свайкой, похожей на пику, которой он расщеплял канаты, и столкнул рыбу и водоросли за борт. Люди не боялись светящихся водорослей, которые встречались достаточно часто, но никому не понравилось появление на борту слепой рыбы, так как это означало, что они могут потерять путь. Но Дино обратил все в шутку. Он сказал, что это его погибший брат послал им подарок. Все сочли эту шутку весьма низкопробной и глупой.

«Леди» обогнула подошву длинного итальянского сапога и вошла в голубое Ионическое море. Не было Илдерима, чтобы провести ее коротким путем вокруг мыса Матапан, поэтому Дюмон направил каравеллу на юг, к острову Китира, где она бросила якоря у восточного берега, в одном лье от этого заброшенного греческого острова, не имевшего гавани. Судно совершило прекрасный бросок, но оно находилось в плавании около месяца, и было совершенно необходимо остановиться на день и взять на борт воду и свежую провизию.