Блеск минувших дней

Левой рукой девушка сжимает луку седла – она попросила лидера команды района Сокол сделать луку более высокой, чем обычно. Он не спросил зачем, да она и не стала бы объяснять. Правой рукой хватается за заднюю часть тонкого седла – не слишком надежная точка опоры, но этого должно хватить, и потом, других вариантов у Адрии просто нет. Отпускает луку седла и перекидывает левую ногу (уже зажившую) через переднюю часть седла и шею коня. Снова хватается за луку. Теперь она совсем выпустила из рук повод, Саврадия скачет свободно, но они тренировались, и этого должно быть достаточно. Голова Адрии повернута к стене, и она понимает, что случится, если они в нее врежутся.

А затем орущая толпа в Бискио видит нечто такое, чего никогда прежде не случалось на их скачках. Никто из присутствовавших в то солнечное утро не забудет этого до конца своих дней, много их отмерено или мало, будут ли они легкими или ужасными, как решат судьба и Бог.

Всадница сильная. Длинная, худая и сильная. Она держится обеими руками, пока оба коня несутся по прямому отрезку круга, близко, слишком близко к стене. Откинувшись назад, женщина подтягивает обе ноги вверх, к груди, сидя боком – как в дамском седле, так иногда ездят верхом придворные дамы, – но это другое. Совсем другое.

В тот момент, когда наездник-южанин, четырехкратный победитель на этом треке, бросает изумленный взгляд в ее сторону, Адрия, как разжавшаяся пружина, наносит ему удар ногами, вкладывая в него всю ярость, держась обеими руками за седло, используя мышцы живота, чтобы удержаться и толкнуть. Она сильно бьет его сбоку на уровне груди обутыми в сапоги ногами.

Он не просто падает, он летит.

Наездник буквально слетает со своего коня. В какой-то момент, когда он все еще в воздухе и смотрит на Адрию, в его черных глазах появляется выражение невероятного изумления. Затем он падает на землю и отскакивает от нее, и катится, и остается лежать, а девушка снова перебрасывает левую ногу через шею коня и подбирает поводья; лишившийся всадника конь района Башня уносится вперед, и в образовавшемся свободном пространстве она направляет Саврадию прочь от ограждения, от опасности, немного сбавляя скорость, чтобы компенсировать наклон трека. А потом она уже свободна и продолжает скачку в безопасности. В одиночестве.

Адрия одна перед всеми восторженными, ошеломленными, потрясенными людьми в центре Бискио. Ей кажется, что она на мгновение оказалась в центре всех созданных Богом миров. Она это чувствует.

Они подумают, что ты не можешь дать сдачи, вспоминает она слова старухи, которую искалечили здесь, у этой самой стены.

А затем Адрия понимает еще кое-что, и то, что уже кажется совершенством, становится чем-то еще большим.

* * *

Почти все проведенное здесь время Джиневра потратила на усилия произвести впечатление невозмутимой и элегантной дамы. Она достигла в этом большого мастерства, но сейчас ее самообладание испарилось. Она кричала вместе со всеми остальными.

Как можно не кричать? – думала она.

То, что только что сделала эта женщина, было таким… невероятным!

– Мы выиграем! – слышала она свой крик. – Теобальдо, она побеждает!

Но, к ее изумлению, он крикнул в ответ:

– Нет! Нет! Она не побеждает! Давай, женщина, вперед! Ради меня! О, Джад, вперед!

Она взглянула на молодого человека по другую руку от себя, который мог стать наставником ее сыновей, который рассказал им об этой женщине, выступающей ради Фолько д’Акорси. Он не кричал – наверное, он был единственным, кто не кричал. Джиневра видела его лицо, когда он смотрел, как женщина на сером коне галопом мчится по дальней стороне трека к последнему повороту перед финишной линией. В его глазах было удивление – и кое-что еще.

Совершенно неожиданно Джиневра почувствовала, что желает мужчину, который мог вот так замкнуться в собственных мыслях посреди буйства обезумевшей толпы. Ей захотелось узнать эти его тайные мысли. Она ощутила желание выудить их из него, доказать, что у нее хватит на это мастерства, что ее очарование победит его волю…

Если он поедет в Ремиджио, нужно, чтобы он полюбил меня, думала Джиневра делла Валле, ради моих сыновей, их будущего, их судьбы. Но, наблюдая за тем, как молодой человек смотрит на женщину с рыжими волосами, скачущую по кругу, она поняла, что это вряд ли произойдет. Он уже занят, потерян для нее.

Это ее встревожило – немного.

А еще она по-прежнему не понимала, о чем кричит Теобальдо.

* * *

– Да славится Джад и его солнце! – кричал Антенами Сарди. Он вдруг осознал, что его руки все еще высоко подняты над головой, и опустил их. – Вы это видели?! – воскликнул он.

Сидящий рядом с ним человек, высокопоставленный чиновник из района Башня, тоже кричал, и улыбался, и радостно вскидывал вверх кулак. Это проявление великодушия, подумал Антенами. Район Башня только что проиграл скачки, их наездник валяется на треке, а его собеседник все равно в восторге от того, что только что сделала у них на глазах эта женщина.

– Я бы тоже согласился проиграть, чтобы увидеть это! – крикнул Сарди в ухо соседа.