Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах

— Марти, мне очень нелегко это тебе говорить, потому что как-никак мы с тобой друзья уже много лет. Я знаю: у тебя мерзкий характер, чуть что, ты срываешься. Может, твоя грубость когда-то служила мне надежным щитом, когда мы с тобой вместе по городу ходили. Марти, я никогда не пытался себя обманывать. Я знаю: мне повезло и…

— Слишком жарко сегодня для длинных речей — что ты хочешь мне сказать, Билл?

— Только то, что ты больше не служишь в полиции, Марти, и не имеешь права врываться к людям в дом, допрашивать их и раздавать оплеухи. Короче, ты не имеешь права считать себя вершителем правосудии. Твои действия, Марти, не всегда были законными, когда у тебя был значок. Но сейчас-то у тебя и значка нет. Я понимаю, у тебя на душе скверно из-за парня… Черт, Марти, ради твоего же блага, я тебе говорю прямо — не заставляй меня применить к тебе меры… Здесь мой участок, и я уже давно чувствую себя как карась на раскаленной сковороде. Если я еще раз узнаю, что ты играешь в полицейского, мне придется тебя посадить.

— Видно, золотой блеск твоего значка совсем тебя ослепил, Билл. Тут есть один нюанс, которого ты не видишь. Для меня в этом деле есть кое-что поглавнее, чем просто месть за мальчишку, вообразившего себя бравым полицейским, притом, если тут действительно замешан «Деревня» Смит. Мы с тобой загребли в свое время немало молодчиков, иногда среди них попадалась рыбешка покрупнее, но в основном-то попадалась мелкая шантрапа, мелюзга, шестерки. И вот наконец мне представилась возможность выловить огромную рыбину — целого кита. Может быть, он перевесит всех слюнтяев, за которыми я всю жизнь охотился.

Аш вытаращил на меня глаза, его лицо напряглось, но через секунду разгладилось, и он от души рассмеялся.

— Это что-то новенькое. Вот уж никогда не думал, что стану свидетелем угрызений твоей совести — я-то думал, твоя душа выкована из стали, Марти, я тебе нотацию читаю не потому, что мне это нравится. Но у меня ни на что другое нет времени, пока это дело Андерсона не…

— Смерть Забияки для меня просто очередная газетная новость из криминальной хроники. Еще одним подонком стало меньше…

Билл вздохнул.

— Ладно, Марти. Расследование смерти Забияки — вот моя работа, и мне надо за нее приниматься. Но запомни: я тебя предупредил, чтобы ты перестал играть в полицейского.

— Тогда и я тебя должен предупредить, Билл-приятель. Прочь с моей дороги, иначе тебе будет плохо! — С этими словами я вышел из кабинета. Спустившись на первый этаж, я остановился у стола дежурного сержанта и спросил:

— А где у вас тут сидит ответственный за бригаду добровольных помощников полицейских?

— Полковник Флэттс сейчас в городском управлении — занимается переводом своих ребят на более спокойный участок.

— Флэттс? А зовут его как?

— Фрэнк Ф. Три «ф» — наверное, мать специально так подгадала.

Я вышел на жару, купил пару пачек мятных таблеток, съел мороженое, выпил стакан содовой и поехал на автобусе в бюро лицензий. Мне повезло: один из старожилов, который меня помнил, еще не ушел на обед, и я повел его в ближайшую забегаловку, купил ему большой-пребольшой сэндвич и пару пива, выслушал во всех подробностях рассказ о выпавшей матке у его жены, после чего отдал ему список клиентов Ланде, сказав, что зайду к нему попозже узнать имена истинных владельцев всех этих заведений.

Потом я объехал на такси несколько рюмочных неподалеку от Бродвея в поисках двух хороших ребят, которые когда-то были моими платными информаторами. Но «когда-то» на самом деле было лет шесть назад и моих ребят, конечно, уже и след простыл. Потом я позвонил знакомому детективу в полицейское отделение на Среднем Манхэттене — я хотел попросить его проверить досье на Лу Франкони. Но узнал, что он полгода как уволился, черт бы его побрал.

Тогда я позвонил Дот и спросил, где мне найти девчонку, с которой в последнее время встречался Лоуренс.

— Она работает в приемной адвоката по фамилии Лампкин около Чемберс-стрит. А зачем она тебе? — Теперь голос Дот немного повеселел.

— Да обычное дело, нельзя упустить ни малейшей мелочи — беда в том, что надо бы шестерых таких, как я, бросить на эти мелочи… Ты была в больнице сегодня?

— Я звонила. Лоуренс спокойно спит после того, как ты с ним повидался. Это мне врач сказал. Марти, я вчера ночью была немного перевозбуждена, но поверь: я тебе так благодарна.

— Ладно, ладно. У меня свой резон этим заниматься. Дот, ты не знаешь: мальчик не вляпался ни в какую историю? Я, конечно, знаю, он не такой, но дети сегодня… черт их разберет… Он не якшался с уличной шпаной, не связался с какой-нибудь шайкой? — Напрасно я задал такой вопрос матери.

— Нет, конечно. И Лоуренс уже не мальчик — он мужчина.

— Это уж точно. Слушай, как зовут его малышку?

— Хелен Сэмюэлс.

— Ты не хочешь отговорить его жениться на еврейке? — спросил я и услышал ее тяжелый вздох.

— Марти, ты все никак не повзрослеешь.

— Милая, мне уже поздно взрослеть. Увидимся в больнице.