Блестящий шанс. Охота обреченного волка. Блондинка в бегах

Помахав им, я закрыл за собой дверь. По дороге обратно в Бингстон я все никак не мог взять в толк, что же мне все-таки сообщила Сивилла. Разумеется, если полиция пока не дает информацию в прессу, они бы и не стали говорить Сивилле, что мёня разыскивают за убийство. Но из ее слов следовало, что они проводили рутинную проверку — точно намеревались содрать с меня штраф за неправильную парковку. А может, они искали меня вовсе и не в связи с этим убийством? Глупости! Они безусловно же ищут меня за то, что я избил полицейского. Может быть даже, я им нужен по этому поводу больше, чем за убийство. Но как же они умудрились выяснить, что какой-то негр, которого видели в комнате Томаса, — это я? Кто, если не Кей, дирижировала этим концертом? В конце концов, я поверил на слово Бобби, что это она, а не Кей, нашла меня. Но она же скажет все что угодно, чтобы выгородить Кей. Но даже если это Кей, какая связь между ней и каким-то шалопаем Томасом? У меня, правда, не было времени проверить еще ее босса, загадочного Б. X. Это его алиби, что он якобы уехал в Сент-Луис, могло оказаться липовым. Но опять же — что общего между крупным телевизионным продюсером и мелким хулиганом из Огайо? Конечно, ответ где-то есть, потому что в этой компании невозможно определить, кто из них «он», а кто «она». Я так и не узнал, каким образом Кей удалось раздобыть все эти сведения про Томаса. А что, если ее босс занялся делом Томаса, сам стал готовить это досье, потом встретился с Томасом и… попытался затащить в койку? А Томас его с позором выставил — тогда это возможный повод для убийства.

Тут что-то связывалось — вроде бы. Ведь мой вывод, будто Томас — простой работяга, ведущий серую жизнь, ни на чем не основан. Я же и видел-то его всего несколько раз. Я, по сути, ничего о нем не знал. Но если Б. X. «голубой» и давно знаком с Томасом, почему же Кей не стала его подозревать? Или она не в курсе их знакомства? Да, но с чего это ей рисковать своей работой ради меня? Даже вот Сивилла ни о чем другом думать не может — только о своих поганых деньгах. Но одно очевидно: если полиции все про меня известно, я вовремя сбежал из Нью-Йорка.

Я подъехал к дому Дэвисов до полудня, помылся, побрился. Ровно в двенадцать Френсис постучала в дверь. Она была такая свеженькая и чистенькая в своих облегающих штанах и простенькой итальянской блузке с открытыми плечами. И у нее, доложу вам, действительно имелись плечи — не просто обтянутые кожей кости. На ногах у нее были красные балетные тапочки, а волосы убраны в тугой узел, обвитый псевдожемчужными бусами — жемчужины резко контрастировали с блестящими черными волосами. Губы были тщательно накрашены бледно-красной помадой. Пока я рассматривал ее губы, Френсис спросила:

— Ну что, тебя произвели в кентуккийские полковники?

— Мне сделали выговор за то, что я редко произносил слово «сэр». Ну, мы едем к Тиму Расселлу?

— Если ты готов, да. Буду ждать тебя в машине.

Я надел галстук и пиджак и услышал, как внизу миссис Дэвис ворчливо спрашивала Френсис, чего это она так вырядилась, а та тихо попросила ее помолчать. Я вышел на улицу. Френсис сидела за рулем «шевроле». Я уселся рядом с ней, она включила зажигание и поинтересовалась:

— Узнал что-нибудь новое?

— Нет.

— Я говорила с папой. Никто из местных не выезжал из города за последние месяцы.

Когда мы свернули с аллеи на улицу, высокий худой парень в комбинезоне, начищенных башмаках и клетчатой куртке помахал ей рукой. Но рука тут же повисла в воздухе, а светло-коричневое лицо с аккуратно подстриженными усиками изобразило немалое удивление. Она махнула ему в ответ и вырулила на улицу. Парень гаркнул нам вслед:

— Эй, Френсис, погоди!

— Времени нет! — крикнула она в ответ и переключила на третью передачу. — Это Вилли.

— Друг?

— Боже, а еще детектив! Да нет. Иногда мы ходим в кино — надо же мне с кем-то гулять. Кстати; наверное, оттого, что я играю в недотрогу, Вилли мне как-то намекнул, что не прочь бы на мне жениться.

— Симпатичный парень.

— Вилли — выгодная партия для цветных девчонок в Бингстоне. Просто сокровище. И ему это известно. Вилли бывший десантник, единственный в Бингстоне, так что он у нас знаменитость, к тому же у него постоянная работа — он развозит уголь на грузовике, хорошо зарабатывает. Он уверен, что стоит ему только сделать предложение — и любая девчонка сразу же кинется ему в ножки и завиляет хвостом, как побитая собачка. Вряд ли я смогла бы выйти за него. Вилли такой замечательный и восхитительный — только в местном пейзаже.

Мне не хотелось лезть в ее личные дела, поэтому я спросил:

— Что сказать этому Тиму? То есть кем мне назваться?

— Да ничего не говори. Он понимает, что ты попал в беду, и не будет задавать лишних вопросов. Он был одним из немногих белых, кто помогал нам вести борьбу за право сидеть в партере кинотеатра. Он… Наверное, его можно назвать нашим городским социалистом. Он очень хороший парень. Одно время мне даже казалось, что я в него влюблена.

Я не удержался и удивленно взглянул на нее.

— И что же?