Бляж

— А хозяйство у него солидное. У мужика этого. Основательное хозяйство. Детей эдак с тыщу там пищит. Сначала спорщики осмотрели, оценили — не, такие в дырку не пролезут, не пацан же десятилетний. Поспорили. Сначала он один колокольчик опустил, потом аккуратненько другой просунул. На ту беду хозяйка пенного замка за каким-то лешим вышла. На заднее крыльцо. Видит: мужик с голой задницей на возвратной таре. Она с непонятку дар речи потеряла. Стоит на крыльце, будто икает. Потом как… Знаете, эти заполошные бабы, истероидные? Думаю, в соседнем городе тоже слышали. Соловей — разбойник рядом с ней не сидел. Что она подумала? Я не знаю. Только догадываться могу, как и вы. И этот-то, кудесник, тоже растерялся. И по-видимому, фокус у него где-то нарушился. Подпрыгивает он на бочке, освободиться хочет. И боком, и эдак и так. А назад — ну, никак. Заклинило.

Тут пивница опомнилась, с крыльца скатилась, подвернулся ей под пролетарскую мозолистую руку ящик пивной — и основательно, добротно начала охальника обхаживать. Ящиком больноугольным, крепкодеревянным.

Он орёт, она орёт, нам смешно, но и мы орём, чтоб оставила человека, человек плохого ничего не хотел. Бедалага на бочке танец краковяк отчебучивает, незагорелым местом отсвечивает, она ящиком по ушам лупит, он уже и орать не может, мы со смеху рядом катаемся.

Подкатывает луноход.

Известно, менты всегда около пивников шьются. Ментам тоже смешно.

Скорую вызвали.

И всех: его вместе с бочкой и голой задницей в больницу, нас с продавщицей — в отделение.

— И что?

— На пятнадцать суток. Ещё и подстригли.

— Миньку тоже подстригли.

— Да?

— Было дело.

— Ох, а Коля Чих-Пых в ментуру попал…

— Коля-то ведь с ментами кореш на раз-два-три…

— Ну, прихватили где-то сколопендру, — раздраженно сказал Маныч. — Не знаю. А он намотал на член соплей, и ментам показывает, — я моряк, у меня, мол, триппер какой-то, гонконгский. Воздушно-капельным путем передается. Они его мигом высвистили. Даже палкой не перетянули.

Жара.

Море.

Пиво.

Лежать да смотреть, ни о чем не думать головой бетонной.

Так и время прошло. Так и жизнь пролетит.

Прыг-скок.

Каркнуть не успеешь.

13

Известная, банальная, но совершенно достойная поговорка — есть три вещи на которые можно смотреть бесконечно долго: огонь, вода и чужая работа. Здесь и сейчас это всё наличествует: большое солнце, каждый вечер устраивающее кино с продолжением; большая вода, как сказал бы вождь краснокожих, которая где-то там, конечно, подтекает за край земли и рушится в конце концов Ниагарским водопадом; и человек-гора за мольбертом, с порыжевшей от солнца бородой.

Сидеть за его могучей шерстяной спиной и смотреть, как из понятных только одному художнику пятен, штрихов и мазков появляются какие-то осмысленные очертания, совершенно не надоедает, к тому же, как правило, конечный результат не совсем тот, что обозревается вокруг. Тот, да не тот.