Блик

– Что ж, – говорит воительница, коротко кивнув, и от этого движения выбритые на голове клинки как будто вонзаются в кожу. – Тогда ты знаешь, что у нас два варианта, – Лу поднимает палец. – Первый – мы можем приспособиться. Быть теми, кем нас хотят видеть, вести себя, как им будет угодно. Этот вариант безопасный.

Я нервно переминаюсь. Слушаю ее внимательно, потому что волнение сливается с интересом.

– А второй вариант?

Она поднимает второй палец, но на другой руке. Не знаю, почему это кажется существенным, но это так.

– Второй вариант сложнее. Сложнее для нас, – признается она, глядя мне прямо в глаза. – Всегда найдется тот, кто попробует заставить нас выбрать первый вариант. Но не стоит слепо верить всему, что говорят. Не надо безропотно подчиняться, чтобы право имеющим было проще подмять тебя под себя. Возьми, наконец, ответственность за свою жизнь и выбери себя.

Лу опускает руки, и вдруг меня осеняет: она знает о моем поступке, о том, что я отправила письмо. Но не понимаю, почему меня еще не заковали в цепи, не бросили в повозку с плененными стражниками Мидаса.

– Но мы с тобой разные, – хрипло возражаю я. – Ты воин, а я… – но предложение я так и не заканчиваю, ведь я не знаю…

Я больше не знаю, кто я.

Знаю кем была: маленькой фейри, которую вырвали из ее мира. Меня продали работорговцам. Мною пользовались – сначала я была попрошайкой, а потом, когда повзрослела, иным способом.

Я потеряла надежду.

Потом встретила Мидаса и благодаря ему стала снова надеяться, а еще получила то, о чем всегда мечтала.

Безопасность.

Но хватит ли мне этого? Хватит ли теперь?

– Ты сама выбираешь, кем быть, – говорит Лу, и по какой-то причине мне хочется плакать.

Горло сжимается, и я натягиваю на голову капюшон. Кожу начинает покалывать от пасмурного рассветного неба.

– А какое это имеет отношение к Рипу? – тихо спрашиваю я.

Лу пожимает плечами.

– Никакого. Или прямое. Решать тоже придется тебе, Золотце.

Она снова похлопывает лошадь, засовывает руку в карман и вытаскивает пару кубиков сахара, который скармливает им.

– Но я скажу тебе еще кое-что.

– Что?

Лу улыбается, глядя на лошадь, уткнувшуюся мордой ей в ладонь, а потом поворачивается ко мне.

– Та женщина-фейри, которую я видела в бойцовском круге, – начинает она, ее голос – шепот в предрассветных сумерках. – Она тоже была воином. И, по моему профессиональному мнению, она могла бы стать великим воином.

Я молча забираюсь в карету и опускаю руку на талию, теребя пальцами ленты и легонько улыбаясь.

Воин.

Да, думаю, я хотела бы им стать.

Глава 30

Аурен

– И это ты называешь блоком? Да даже трехлетняя племяшка справилась бы с этой хреновой стойкой лучше тебя!

По лицу течет пот, и я опускаю ноющие руки, сверкнув на Джадда глазами.

– Я стараюсь!

Он будто бы порхал, кружась вокруг меня и нанося удары деревянным мечом, а я безуспешно пыталась отразить его атаки.

Джадд начертил для меня на снегу подобие бойцовского круга, но поменьше, и вот уже больше двух часов я позволяю ему надо мной измываться.

– Не больно-то ты стараешься, – возражает он и, шагнув вперед, останавливается передо мной. – Где твои инстинкты? Ты их в своем Хайбелле все растеряла?

Я скрежещу зубами, жалея, что не могу прямо с корнями вырвать эти его волосы цвета горчицы. Словно догадываясь о моих намерениях, Джадд ухмыляется прямо перед моим разгоряченным лицом.

Лу и Озрик сегодня сторонние наблюдатели – вот уже вторую ночь подряд мы собираемся вчетвером. После разговора с Лу я целый день долго и упорно думала в карете.

Когда пришло время остановиться на ночлег, я почти подпрыгивала от волнения. Я не была уверена, что Лу согласится, но, когда спросила, не поможет ли она меня натренировать, та только улыбнулась и, взяв на себя руководство, привлекла еще и Джадда с Озриком.

Но мы соблюдаем осторожность, обязательно тренируемся подальше от лагеря и зорких солдатских глаз. Сегодня вечером круг освещают лишь пара факелов да слабое сияние луны, нам хватает и этого.

Пока в бойцовском круге тумаками меня осыпал только Джадд. Есть ощущение, что Лу и Озрик мне не по зубам.

Лу – потому что она чертовски быстро двигается. И да, она меньше Джадда, но куда безжалостней. А Озрик… этот мужчина – животное. И хотя он, кажется, больше не испытывает ко мне ненависти, оскал его все равно пугает.

Сейчас они оба пьют, сидя на меховых шкурах за пределами круга, и иногда выкрикивают советы типа «а ну-ка перестань подставляться». Очень дельные замечания.

– Мы специально ушли подальше, морозим себе задницы, чтобы ты незаметно могла воспользоваться своими лентами, – напоминает Джадд, качая головой. – Но ты постоянно о них забываешь!

Я останавливаюсь и упираюсь руками в бедра, глубоко дыша и переводя дух. Я и не знала, что можно так перегреться, когда вокруг тебя один лед.

– Дело не в том, что я забываю, – объясняю я. – А в том, что с тех пор, как они у меня выросли, – а было мне тогда лет пятнадцать, – я всегда призывала себя их прятать, сдерживать. Это во мне укоренилось.

– Так выкорчуй! – гаркает Озрик.

Видите?

Еще один очень дельный совет.