Блики, силуэты, тени

— Не знаю насчет Мексики, но Калифорнию я всегда ненавидела.

* * *

Погоня. Сирены ревут. Клиф не знал, откуда взялись эти патрульные машины. Двигатель «Мустанга», который он угнал еще в Сан-Хосе, ревет. Машина несется по пустынному шоссе. Стрелка спидометра ползет к критической отметке. Мэриан смеется. Она всегда смеется, когда напугана, — Клиф знает это. Она нервно смеялась на суде, когда его отправляли в тюрьму, смеялась на свиданиях, рассказывая о своей работе, смеялась, когда они грабили закусочные. Смеялась всегда, если, конечно, не была так зла, что страх отступал. Но сейчас страх заполняет весь мир. Клиф тоже боится. Им не уйти. Это шоссе кажется бесконечным. Сейчас патрульные вызовут подмогу, дорогу впереди перекроют.

— Мы не пойдем в тюрьму, — говорит Мэриан.

Она смотрит Клифу в глаза. В ее взгляде ничего нет, кроме смерти. Нет, не смерти, страха смерти, но в этом есть смысл. Клиф знает, что есть. Вот только бы найти какую-нибудь дорогу. Пусть даже в пустыню.

— Смотри! — кричит Мэриан, указывая куда-то вперед.

Клиф щурится. Шоссе тянется вдаль, но в сторону уходит едва заметная дорога, вернее, не дорога, а старая колея на выжженной земле.

— Видишь? Видишь? — суетится Мэриан.

Скрипят тормоза. «Мустанг» разворачивает на шоссе. Машина подпрыгивает, выскакивая на грунтовую дорогу, поднимает облако пыли.

— Лучше сдохнуть в пустыне, чем в тюрьме! — смеется Мэриан, понимая, что эта дорога, скорее всего, никуда не приведет. Нет, не так. Понимая, что эта дорога, скорее всего, приведет их в никуда, в безбрежное ничто.

Клиф оборачивается. Патрульные машины продолжают преследование. «Мустанг» прыгает на ухабах. Преследование длится десять минут, двадцать. Столб пыли, который поднимают колеса «Мустанга», скрывает патрульные машины. Или же они отстали? Да, действительно отстали. Мэриан смеется. Дорога разветвляется. Еще четверть часа безумной гонки. Впереди лиственный лес: странный, неуместный для этой пустыни. Дорога сворачивает, ползет вдоль сухих, мертвых деревьев. Лес кажется бесконечным. Кусты, деревья. Кусты, деревья. Клиф видит колею.

— Сворачивай! — кричит Мэриан.

Машину заносит. По бокам мелькают деревья. «Мустанг» выскакивает на поляну, останавливается. Клиф и Мэриан ждут. Полчаса. Никого. Час. Тишина.

— Кажется, сбежали, — смеется Мэриан. — Кажется, действительно сбежали.

* * *

Вечер. Далекое солнце ползет за горизонт. Клиф изучает карту, пытаясь понять, где они находятся. Мэриан пристает к нему, сбивая с мысли. Он не возражает, к тому же на карте все равно нет леса, где они остановились.

— Включи музыку, — просит Мэриан.

Клиф щелкает радиоканалы — ничего, тишина. В деке диск группы «Нирвана», доставшийся Клифу от прошлого хозяина вместе с машиной. Он переключает песни.

— Дальше, — говорит Мэриан. — Дальше. — Она выбирает подходящую композицию, выходит из машины и танцует стриптиз.

— Какого черта ты делаешь? — улыбается Клиф.

— Смотри, пока можешь, — говорит Мэриан, прижимая руки к животу.

У нее гибкое, свежее тело и хорошая растяжка. За пять лет работы в стриптиз-баре она довела свои навыки до совершенства.

— Будешь меня любить, когда я стану толстой и некрасивой? — спрашивает Мэриан и снова говорит Клифу о своей беременности.

Он улыбается, не особенно веря в слова Мэриан. Как, черт возьми, на первом месяце женщина может знать, что беременна, не делая тестов?

— Прошло слишком мало времени, — говорит он.

— Я знаю, что беременна, — улыбается она. — Беременна от тебя. Я хочу быть беременной от тебя.

Танец ее становится откровенным. В расстегнутой блузке мелькает фиолетовый бюстгальтер. Грудь у нее небольшая, но после тюрьмы эта женская грудь кажется Клифу самой большой и самой красивой во всем мире.

— Тебе нравится смотреть на меня? — спрашивает Мэриан.

Музыка еще играет, но Клифу кажется, что Мэриан уже не слышит ее. Она словно снова оказалась на подиуме. Взгляд стал сальным, томным. Речи грязными, пошлыми, заученными для работы.

— Тебе ведь это нравилось, — говорит Клиф. — Твои прежние танцы.

— Если только танцы, то да, — Мэриан улыбается, манит Клифа к себе указательным пальцем. Он выходит из машины. — Ты уже готов, да? — спрашивает она шепотом, прикасаясь губами к его уху. — Чувствую, что готов. — Движения ее рук наглые, уверенные. — Хочешь, сделаем это на капоте машины? Хочешь, а? Я хочу.

* * *

Ночь. В машине жарко, на улице холодно. Дремота обрывается каждые полчаса — воображение рисует несуществующие звуки. Иногда кажется, что кто-то крадется к машине, иногда — что где-то далеко воют полицейские серены.

Когда наступило утро, Клифу показалось, что он не спал всю ночь. Он вышел из машины, закурил, долго пытался найти дорогу, по которой приехал сюда, но так и не смог. Казалось, что за ночь деревья окружили опушку леса, где остановился «Мустанг», блокировав его здесь своей живой изгородью.

— Что-то случилось? — спросила Мэриан, когда проснулась.

— Дорога, — сказал Клиф.

— Что не так с дорогой?

— Ее нет.

— Что значит «нет»? Как же мы тогда сюда приехали?

— Я не знаю.