Блистательные годы. Гран-Канария

И тут на него навалилась невероятная усталость. Ему захотелось немедленно глотнуть свежего воздуха. Мэри спала и проспит еще несколько часов. Ей больше ничего не угрожает. У него сильно кружилась голова, и ему снова подумалось, что освежающий ветерок пойдет ему на пользу. Он бросил последний взгляд в сторону кровати, потом осторожно, на цыпочках выскользнул из комнаты. Спустился по лестнице и тихо вышел из дома.

Он добрался до сада, принялся бродить среди апельсиновых деревьев, где стоял с Мэри вдвоем в ту сладостную и ужасающую ночь. Его сердце по-прежнему пело от безумной, ни с чем не сравнимой радости. Но шаги становились все медленнее. Он не спал три ночи. Он умирал от усталости.

Ветерок не дул. Воздух был тих и неподвижен. Ни одна птица не приветствовала явление нового дня. Земля лежала обнаженная и молчаливая, ожидая прихода бури.

Какое это имело значение? Пусть грянет буря, пусть случится что угодно! Мэри стало лучше, она спасена, жива! Ослепленный своим счастьем, он забрел на границу поместья в заросли дрока.

Внезапно он услышал непонятное жужжание. Оно доносилось сверху, словно чудовищная стрекоза рассекала медное небо. Нет, не жужжание, скорее рокот. Оглушающий рокочущий звук. Харви закинул голову, но ослепительный медный блеск резал его утомленные глаза. Надо признаться, он смертельно устал. Возможно, от этого такой жуткий шум в ушах. Он хотел рассмеяться над своей глупой фантазией. Так смешно – не передать словами. Но засмеяться он не смог. Глаза закрывались сами собой. Пьяный от сонливости, он споткнулся и зашатался.

Пока гидросамолет кружил над гаванью и снижался, Харви опустился на землю под густой куст дрока, сомкнувший над ним свои ветки, и мгновенно заснул.

Глава 25

Он понятия не имел, как долго проспал. Проснувшись, обнаружил, что наручные часы остановились. Но рассудил, что, должно быть, час уже поздний, – небо темнело, наступил вечер. Падали теплые тяжелые капли дождя. Брызги, попадавшие на лицо, и разбудили Харви. Стряхнув мимолетное удивление по поводу того, где он находится, Харви просто полежал некоторое время в зарослях дрока, позволяя одиночным каплям шлепаться на лоб, щеки, брызгать в глаза. Влага коснулась губ – на вкус она была мягкой и пресной. А потом по небу прокатились раскаты грома. Чудесно! Харви не видел молнии, но в то же мгновение, словно по чьему-то устрашающему приказу, ливень хлынул потоками.

Харви подскочил, смеясь как мальчишка, и побежал на поиски укрытия. Как хорошо ему было, каким обновленным и отдохнувшим он себя чувствовал! Наконец-то буря – она медлила так долго, что теперь разразилась с удвоенной яростью. Снова грянул гром, и Харви рассмеялся от чистого восторга. Конечно, для такого настроения была причина. Первое, о чем он подумал после пробуждения: «Ей лучше». О, какая восхитительная это была мысль, головокружительная, великолепная! Лучше. Лучше. Мэри лучше!

Он бегом пересек подъездную аллею, краем глаза заметив, что гравий взрыхлен и исполосован свежими колеями. Проскочил в дверь, стряхнул с пиджака капли и остановился в холле, переводя дыхание. Здесь, как всегда, царила тишина, но теперь она не внушала страха. Дверь столовой была открыта. Он приблизился быстрыми шагами и заглянул внутрь. В молчании и тенях этой странной, хотя и знакомой комнаты, сидела маркиза, ужиная одна. Право, это было забавно – он неожиданно вздрогнул, вспомнив их первую встречу, – видеть ее здесь, в этом черном платье, увешанную побрякушками, одинокую, непостижимо величественную. Казалось, она почувствовала его присутствие. Подняла голову, устремила на него птичьи глаза, в которых не было удивления.

– Итак, вы вернулись, – спокойно произнесла она. – Разумеется, мне это приятно. И вас ждали. Взгляните, на столе снова фрукты и молоко. Точно так же, как было в самом начале.

Он улыбнулся ей и сказал:

– Я долго спал. В довольно необычном месте. Но, прежде чем сесть ужинать, поднимусь наверх.

– Сначала вы должны поесть, – сдержанно заявила она. – Мудрый наслаждается меньшим, тогда как глупец ищет большего.

Манеры собеседницы позабавили Харви как никогда прежде.

– Нет-нет, – возразил он, – я пойду наверх. – Он помолчал. – Но сперва выпью стакан молока. – Подошел к столу, налил себе молока, сделал долгий глоток. Оно было восхитительно вкусным. Потом, обхватив стакан обеими руками, спросил: – Где остальные?

– Американа наверху. – Этого, конечно, следовало ожидать, но маркиза продолжила: – А Эль-Коркоран… он вернется. Он между делом отправился в Санта-Крус с escolta[65].

Гость изумленно распахнул глаза:

– Escolta… это слово мне незнакомо.

– Слова и перья уносит ветер.

Он снова улыбнулся, на сей раз с некоторым сомнением:

– Возможно, я глуп, но даже теперь не понимаю.

– От глупости нет лекарства. Разве я не говорила, что буря придет?

Теперь он уставился на маркизу с подозрением – на него нахлынули дурные предчувствия. Ее бесстрастное лицо, на котором было написано некое роковое знание, заставило Харви не на шутку встревожиться.