Блистательные годы. Гран-Канария

Наступила тишина. Джимми громко высморкался. Постепенно улыбка вернулась, переросла во всегдашний жизнерадостный смех. Он снова стал самим собой. На мгновение Харви показалось, что приятель сейчас навалится на него и обнимет при всем честном народе.

– Это в самом деле ты, – повторил Джимми, потирая руки. – Ты и никто другой. Ради всего святого, где тебя носило? Ты что, вздумал меня уморить? Я был напуган до полусмерти.

– Ты мог бы догадаться, что рано или поздно я появлюсь, – сухо ответил Харви.

Это же надо было изречь такую глупость! Но в тот момент он ни за что на свете не смог бы произнести ничего умного. Он никогда… никогда не предполагал, что кто-то так обрадуется встрече с ним. Похоже, все-таки это настоящая дружба.

– Ну да, конечно! – воскликнул Коркоран, плюхаясь на скамейку рядом с Харви. Радость встречи по-прежнему сияла в его повлажневших глазах. – Ты у нас парень что надо, умеешь всех напугать. Как я тебя искал! Обшарил каждый уголок в городе. Сверху донизу, слева направо, вдоль и поперек. Прочесал окрестности. Ей-богу, я уж подумал, что тебя тоже унесла река.

Харви поднял глаза. Наступила пауза. Коркоран потупился. Казалось, он пожалел о том, что сболтнул.

– Ты же не знаешь… – произнес он другим тоном. – Не знаешь, что случилось со Сьюзен.

– Сьюзен? – удивленно переспросил Харви.

Джимми поколебался, потом мрачным и приглушенным голосом рассказал о смерти Сьюзен Трантер.

– Тела так и не нашли, – закончил он тихо. – Она где-то там, на дне моря, бедняжка. Ох, я сильно огорчился. У нее всегда было что-то такое во взгляде, какая-то грусть, ожидание беды. Она слишком рьяно пыталась добиться своего, слишком упорно. Думаю, как раз поэтому ничего и не получила.

Харви уставился на него расширившимися от ужаса глазами. О, это слишком страшно… Он не мог поверить в случившееся. Сьюзен, страстная натура, умеющая так глубоко чувствовать…

Видимо, он произнес это вслух, потому что Джимми пробормотал:

– Теперь она ничего не чувствует… там.

Там. На дне моря, среди холодных водорослей и кораллов, полосатых рыбок, шныряющих над побелевшими распахнутыми глазами. «Просто дайте мне шанс… дайте мне лишь крохотный шанс!» Она умоляла, протянув к нему руки, слишком пылкая, жаждущая счастья. И теперь она там…

При этой мысли Харви содрогнулся.

– Мне ужасно, ужасно жаль, – прошептал он, словно разговаривая с самим собой. Надолго умолк. Потом спросил: – Где ее брат?

– Этот! – вскричал Коркоран с непередаваемым презрением. – Ты не поверишь. Он снова ударился в миссионерство. По уши в раскаянии. Клянется, что сестра умерла, дабы вернуть ему Божье благословение. Чтоб ему ни дна ни покрышки, прямо с души воротит от этого малого! Притащил фисгармонию в Санта-Крус, снял дом и лезет спасать всех подряд, будто с цепи сорвался. Голосит свои псалмы и молитвы как очумелый, заливаясь слезами. Слава, слава, аллилуйя! Силы небесные, срамота-то какая, невозможно смотреть, желчь подступает к глотке, аж душит.

Прошла пара минут, потом Харви спросил:

– А ты? Что будет с тобой?

Коркоран с очень серьезным видом принял понюшку. Но как он ни старался, это представление с табакеркой не помогло ему скрыть радость. Скромно засунув большой палец под мышку, он ответил:

– Чесслово, можно сказать, все уже случилось. Закрепился я в Касе. Преемник дона Бальтазара, земля ему пухом. Дали мне в подчинение дюжину желтых парней, выколачиваю из них жирок. Я это поместье приведу в божеский вид, глазом не успеешь моргнуть. В город приехал на собственной повозке. Говорю тебе, я удачно пришвартовался – живу, как лорд. И можно сказать, всего этого я добился сам.

Харви едва заметно улыбнулся. Но он был рад, невероятно рад.

– Это хорошо, Джимми, – медленно произнес он. – Я счастлив за тебя.

Коркоран выпятил грудь и порывисто вскочил.

– Сейчас тебе еще больше счастья привалит, – бросил он, резко меняя тон. – Пошли отсюда, нам пора. Я свой раунд закруглил, теперь твой черед. Двинули в отель.

– В отель?

– А куда же еще, дьявол тебя забери? Ты что, собираешься просидеть все десять дней на этой грешной скамейке, пока не придет твоя посудина? Соображай скорее, ради всего святого, и идем. – Джимми схватил Харви за руку, поднял на ноги и настойчиво потащил через площадь.

Они вошли в «Плазу». Коркоран надменной походкой направился в пустующую гостиную, там опустился на стул и громко позвал портье.

– Да, са-ар. – Чернокожий портье поспешил к ним, сияя золотым позументом и белозубой улыбкой.

– Спроси сэра Майкла Филдинга, не почтит ли он меня своим присутствием. Ну, понимаешь, когда ему будет удобно. Скажи ему, дело важное.

– Да, са-ар.

Харви дернулся, словно в него выстрелили. Апатия исчезла. Он резко наклонился к Коркорану:

– Они здесь? Здесь… в Санта-Крусе? Не уехали?

Коркоран выдержал паузу, деликатно зевнув.

– Ну-ну, полегче, – посоветовал он. – Не слетай с катушек.

У Харви побелели губы.

– Но я думал… целых две недели…

– Ну вот, они все еще здесь, – сказал Коркоран. – Разве я послал бы за ним, если бы он уехал?

Наступила пауза.

– Я не хочу его видеть, – бесцветно проронил Харви. – А он не хочет видеть меня.