Блистательный обольститель

— Анне-Лиз, — его голос стал твердым. — Вы не должны путать порыв страсти с любовью. Я не гожусь ни для вас, ни для любой другой женщины. Будущее, которое мне уготовано, неутешительно, чтобы делить его с кем-либо, кто мне не безразличен. Моим последним мужественным поступком будет то, что я выкину из своей памяти намерение нарушить вашу невинность.

— Я не слепое животное, которое вы должны пасти всю жизнь. Когда-нибудь я все равно стану женщиной, будете вы моим учителем или нет. Что касается жалости, я не думаю, что трачу ее неразумно. Вы хороший человек, и немощность не умаляет ваших достоинств. Дерек Клавель, о котором я забочусь, не умер в Кибере.

— Нет, он умер, но позже — когда напал на собственного брата, — Дерек взял свои костыли и направился к дверям библиотеки. — Не надейтесь на будущее со мной, Анне-Лиз. Его нет.

— У вас будет будущее, Дерек, — объявила она, глядя ему вслед.

— А собираюсь ли я разделить его с вами или нет — мое дело.

На следующий день Дерек выписал себе сиделку из Брайтона и вежливо, но твердо запретил Анне-Лиз приходить к нему, пока он сам ее не позовет. Он больше не просил ее поиграть ему или почитать, отказался от всех маленьких услуг, которые она обычно выполняла. Хотя скоро понял, что вместе они могли дать друг другу покой, поврозь же были незащищенными и окончательно одинокими.

Дерек был молчаливым в последнее время, но вел себя, как обычно, а вот Анне-Лиз, Роберт скоро это заметил, сильно изменилась. Она, казалось, завяла, как яркий полевой цветок, который расцвел слишком рано и последний зимний мороз убил его. Не зная, что произошло между нею и братом, Роберт отнес ее грусть на счет своего невнимания к ней. Надеясь развлечь Анне-Лиз, однажды ясным утром, когда они гуляли по парку, он предложил ей сопровождать его в Лондон, куда отправлялся по делам.

— Может, вы захотите сделать покупки, осмотреть достопримечательности? Мы остановимся у моей тетушки Гертруды, и поэтому даже Дерек не сможет сказать, что это неприлично.

— Ну, конечно, я с удовольствием поеду. Я уже несколько дней думаю о путешествии в Лондон. Когда мы выезжаем?

Удивленный, что она так быстро согласилась, он даже опешил.

— Ну… Я думаю, послезавтра. Вы не хотите спросить Дерека?

— Нет. Зачем?

— Хорошо, тогда, возможно, я сам поговорю с ним.

— Как хотите.

Вспышка ярости Дерека привела Роберта в замешательство.

— Значит, так, — бормотал Дерек, сжимая голову, в то время как отчитывал Роберта. — Она может ехать, но я посылаю записку леди Гертруде Даунинг, где прошу ее помочь найти постоянную квартиру для этой маленькой мятежницы. Ты же, — он остановил злобный взгляд на брате, поселишься в гостинице.

Поездка в Лондон оказалась не такой веселой, как надеялся Роберт. Он рассчитывал, что приятно проведет время наедине с Анне-Лиз, но она сразу взяла дружеский, но сдержанный тон.

— Роберт, — сказала она твердо, — вы теперь барон. И к прошлому не может быть возврата. Я получила урок, к моему сожалению: один поцелуй не создает привязанности на всю жизнь.

Роберт решил, что она имеет в виду его поцелуй в лодке. Вспомнив нежное, мягкое прикосновение ее губ под зонтиком в плывущей по реке лодке, он запротестовал:

— Но, Анне-Лиз, хотя я, может быть, и мало обращал на вас внимания в последнее время, отвлеченный делами, я никогда не забывал вас и тот поцелуй.

— Не в этом дело, — спокойно отвечала она. — Я сопровождаю вас в Лондон не для того, чтобы продолжить наши отношения, а чтобы навестить старого друга моего отца профессора Сандервиля. Когда я была маленькая — мне было всего двенадцать лет, мы жили в Китае, и он на несколько месяцев остановился в нашем доме. Он должен был стать моим опекуном, если бы отец не познакомился с Дереком. Профессор Сандервиль еще не знает о смерти отца, и лучше, если он услышит эту печальную для него новость от меня.

Профессор Сандервиль, маленький человек со снежно-белыми, похожими на бараньи котлеты бакенбардами, с яркими голубыми глазами, сияющими, как стеклянные шарики, затрепетал от восторга, увидев Анне-Лиз на пороге своего дома. Печальную весть о смерти Уильяма Девона он принял мужественно — лишь две слезинки скатились по его розовым щечкам. Расспросам профессора не было конца. После чая с печеньем Анне-Лиз наконец, решилась обратиться к нему с просьбой.

— Я хотела бы снять самую недорогую квартиру, — сказала она ему, — да и то только на несколько месяцев. Я хочу переждать сезон дождей перед возвращением в Индию. Мы с отцом считали, что путешествие в это время невозможно.

— А почему бы вам не остановиться у меня и не отправиться потом в Индию вместе со мной в сентябре? — спросил профессор Сандервиль. — У вас могут возникнуть трудности с молодыми братьями Клавелями, которых вы поставите в затруднительное положение… но меня никто не сможет обвинить в тайных намерениях. Я настолько стар, что гожусь вам в дедушки. Жаль, что Уильям умер таким молодым. — Мартину Сандервилю все, кому было меньше сорока, казались юнцами.