Блюститель

— А что женщина? Я вот как-то на курорт ехал. В купе — всё чин по чину. Бабка входит. Я, конечно, свою нижнюю полочку уступаю. Я же сознательный. Молодой, и на верхней перекантуюсь, а старикам везде у нас почет. Она сразу матрасик раскинула и легла. Ладно, думаю, утомился человек: лето, очереди, пятое, десятое. Вышел в коридор и сижу на откидном, возле окошечка, природой любуюсь. Время почивать пришло. Полез наверх, ногой, что ли, ее зацепил, проснулась, разохалась, на совесть капает, будто я специально. Сама не спит и другим не дает. Проспал до обеда — она лежит. Сходил в ресторан — лежит. Стою возле дверей. Намекаю, что поесть пора, тут как раз щи разносили. Так она похлебала, не убирая матрасика, и опять на боковую. А ведь я не железнодорожник и за купе такие же деньги платил. Вот тебе и женщина!

Тоня закрыла глаза. И, кажется, задремала или задумалась, но слух ее оставался чутким. Как только из-под лавок стали доставать вещи, она вскинула голову. Люди пробирались к выходу. Она схватилась за сумку, но увидела, что соседи продолжают играть в карты, и успокоилась.

«Омик» причалил. Новых пассажиров на этой пристани не было.

Теперь за место можно было не беспокоиться, и Тоня вышла на палубу. Ни звезд, ни лунной дорожки она не увидела. Вдоль берега тянулась вереница горбатых от рюкзаков силуэтов. Люди шли к кострам.

— Пять таборов разбили.

Рядом остановился мужчина и закурил.

— А что, разве и здесь ловят? — спросила Тоня.

— Кто умеет — ловит везде. Только отсюда с рыбой уезжать плохо.

— А на Черном ручье?

— И на Черном ловят, но туда опасно ехать.

— Почему?

— «Омик» приходит в час дня, а в четыре уже возвращается, за три часа не все успевают купить. В Брусничном надо сходить, там надежнее. А вы что, рыбой решили запастись или для интереса?

— Какой там интерес. Для дома, для семьи.

— А что же муж? Я бы свою одну не отправил.

— Некогда ему, — Тоня испугалась, что мужчина станет расспрашивать ее дальше, как можно громче зевнула и пошла.

6

Ночью попали в туман и простояли больше двух часов.

В Брусничное пришли с опозданием. Оказалось, что большинство рассуждало так же, как ночной собеседник, — выходить надо здесь. Дальше «омик» уходил почти порожняком.

Еще не причалили, а «бывалые рыбаки» уже высматривали лодки, разбросанные по желто-серой воде, подсчитывали: одна, три… восемь, хмурились и говорили, что маловато. Кто-то азартно вскрикнул: «Есть, попалась, мелкая, икряночка поди», а в ответ уныло отрезвляющее: «Мало, не то, что в прошлый год, а с позапрошлым и сравнивать стыдно». Потом ускоряли шаги, раскачивая зыбкий трап, и, спрыгнув на песок, почти бежали вдоль берега мелкими группками в два-три человека. Выбрав место, останавливались. Однако Тоня не понимала, почему они останавливались именно в тех, а не в других местах. Из всех подслушанных реплик она уяснила, что желающих купить рыбу может оказаться больше, чем самой рыбы, а из-за ночного тумана времени у них в обрез.

Люди уходили от причала в обе стороны. Кому верить больше, Тоня не знала, и свернула туда, где больше народу. Вскоре она увидела мужчину, который посоветовал сойти в Брусничном. Он сидел на обгорелой колодине и жевал бутерброд, запивая из крышки термоса. Рядом стояла женщина. Тоня посмеялась над собой за ночные подозрения. Аппетитно завтракающий мужчина и его спутница, наблюдающая за рекой, выглядели такими уверенными и естественными на этом суматошном берегу, что Тоне захотелось прибиться под их крылышко. Надеясь, что ей предложат присоединиться, она поздоровалась с мужчиной и попросила подсказать, где надежнее всего ожидать рыбаков. Он промолчал, а женщина ответила сухо: «Да где угодно, берег большой». И Тоня пошла дальше.

Люди смотрели на воду, на лодки, и ей казалось, что они видят то, что для нее невидимо. Она совсем растерялась. Волоча рюкзак по песку, мимо прошел насупленный обладатель первой «Победы» в городе. Он не узнал Тоню, и ей стало еще тоскливее. Хоть дурной человек, но все-таки немного знакомый. Она же помнит, что его зовут Владимир Иванович, и подчиненного его в брезентовой куртке, Селезнева из СМУ-3, тоже помнит.

Когда подошла первая лодка, к ней бежали со всех сторон. Но какой-то мужичок, раскинув руки с растопыренными пальцами, кричал: «Это моя. Моя, кому говорят. Я первый забил». Из-за сомкнутых спин не было видно ни лодки, ни рыбака, ни рыбы. Вторая лодка отвлекла толпу на себя, Тоня не побежала. Подошла к счастливчику. Тот держал на весу потяжелевший рюкзак и улыбался.

— Сколько взял?

— Четыре штуки.

— Показал бы хоть.

— А чего ее смотреть, рыба как рыба.

За ним уже занимали очередь. Оказалось, что он договорился с рыбаком и на другой улов.

«Мне бы пару штучек, — подумала Тоня, — и то хорошо бы».