Блюстители

— Я во всем сомневаюсь, шериф. Эксперт, привлеченный обвинением, некий мистер Норвуд, фонарика и в глаза не видел. Его показания были просто чудовищными. — Я открываю свой чемоданчик, достаю оттуда бумаги и кладу на стол перед Каслом. — Это экспертная оценка выводов, сделанных Норвудом. Перед вами доклад доктора Кайла Бендершмидта, известного криминалиста. Он высказывает серьезные сомнения относительно справедливости показаний Норвуда. Вы уже взглянули на фотографии фонарика?

— Да.

— Доктор Бендершмидт считает, что крохотные пятнышки на линзе фонарика, скорее всего, вообще не человеческая кровь. К тому же фонарика на месте преступления не было. Откуда он взялся, мы не знаем, но Куинси клянется, что никогда его не видел.

Шериф берет в руки доклад Бендершмидта и внимательно читает его, перелистывая страницы. Наконец это занятие ему надоедает, и он, бросив бумаги на стол, заявляет:

— Я еще просмотрю это сегодня вечером. Чего именно вы от меня хотите?

— Помогите мне. Я подам ходатайство об отмене приговора и освобождении заключенного на основании новых улик. К ходатайству будут приобщены доклады наших экспертов и заявления от участвовавших в процессе свидетелей, которые признают, что дали ложные показания. Мне нужно, чтобы вы снова открыли дело и начали повторное расследование убийства. Если на слушаниях в суде будет известно, что, по мнению местных правоохранителей, по данному делу был осужден невиновный, это станет для нас огромной, неоценимой помощью.

— Да бросьте, мистер Пост! Дело было закрыто более двадцати лет назад, еще до того, как я приехал в этот город.

— Все дела, которыми мы занимаемся, старые, шериф, старые и «остывшие». Такая уж у меня работа. Большинство участников спектакля так или иначе сошли со сцены — Фицнер, Бэркхед. А судья вообще умер. Вы можете посмотреть на это дело свежим взглядом и помочь вытащить из тюрьмы невинного человека.

Уинк Касл с сомнением качает головой:

— Я так не считаю. Не хочу в это ввязываться. Черт возьми, ни разу в жизни я даже не думал об этом деле, пока вчера вы мне не позвонили.

— Тем более вам есть смысл в это вмешаться. Никто не может обвинить вас в том, что двадцать лет назад что-то пошло не так. Вы будете выглядеть как хороший парень, который пытается все сделать правильно.

— А для того, чтобы вытащить Миллера, вам нужно найти настоящего убийцу?

— Нет. Я должен доказать невиновность своего клиента, и все. Нам удается разоблачить настоящего преступника примерно в половине случаев, но далеко не всегда.

Касл снова качает головой. На его лице больше нет улыбки.

— Все равно я плохо это представляю, мистер Пост. Получается, вы хотите, чтобы я снял кого-то из моих и так перегруженных работой детективов с текущих дел и потребовал, чтобы он начал копаться в деле об убийстве двадцатилетней давности, о котором местные жители уже давным-давно забыли. Да ладно вам, перестаньте.

— Самое трудное выполню я, шериф. В этом заключается моя работа.

— А в чем будет состоять моя?

— Сотрудничать со мной. В том числе не мешать.

Откинувшись на спинку кресла, шериф сцепляет ладони на затылке и несколько минут молча смотрит в потолок. Затем интересуется:

— А когда вы занимаетесь другими своими делами, местные власти обычно что делают?

— Не дают встречаться со свидетелями. Прячут улики. Вставляют палки в колеса всеми мыслимыми способами. Оспаривают все мои ходатайства, которые я подаю в суд. Понимаете, шериф, в подобных делах ставки слишком высоки, а совершенные в прошлом ошибки чересчур чудовищны, чтобы можно было позволить себе сознаться в них. Невинные мужчины и женщины десятилетиями сидят в тюрьмах, а настоящие убийцы разгуливают на свободе и порой убивают снова. Все это страшная несправедливость, и мне еще не приходилось встречать полицейского или прокурора, у которого хватило бы духу признаться в том, что он допустил подобное. Данное дело несколько отличается от остальных, потому что ответственных за несправедливое осуждение Куинси Миллера либо уже нет на свете, либо они отошли от дел. Вы можете стать героем.

— Меня вовсе не привлекает перспектива стать героем. Я просто не смогу оправдать время, потраченное на ковыряние в давно забытом деле. Поверьте, у меня и без того забот хватает.

— Не сомневаюсь, шериф. Но если бы вы согласились сотрудничать со мной, это облегчило бы мою работу. Я ведь всего лишь добиваюсь справедливости.

— Ну, не знаю. Дайте мне подумать.

— Это все, о чем я прошу, по крайней мере пока.

Касл глубоко вздыхает — мне определенно не удалось убедить его встать на мою сторону, и он не готов помогать мне.

— Что-нибудь еще?

— Ну, есть одна тема. Речь идет о важном фрагменте головоломки. Вы слышали про смерть Кенни Тафта? Он погиб примерно через два года после убийства Руссо.

— Да, конечно. Он последний из офицеров, погибших при исполнении служебных обязанностей. Его фото висит на стене в этом здании.

— Мне бы хотелось покопаться в этом деле, неофициально, так сказать, без применения положений закона о свободном доступе к информации и прочей ерунды.