Блюз черных дыр и другие мелодии космоса

Сюда, в зал управления, люди заходят в течение всего рабочего дня. Они носят халаты, похожие на медицинские, только, по-моему, более интенсивного синего цвета. Халат – это дополнительная защита от внешних загрязнений. Больше аналогий с больницей я проводить не буду, только упомяну еще шесть мониторов, висящих на одной стене зала управления, и семь – на противоположной, которые отображают параметры работы установки и подают сигнал в случае опасности. Камеры и датчики находятся во многих точках вдоль всего детектора. Зал управления никогда не пустует. Операторы дежурят 24/7, сменами по восемь часов. Во время сбора данных установка блокируется, и это значит, что зеркала удерживаются в соответствующем положении внутри узкого интервала на фиксированном расстоянии друг от друга. Сложная система обратной связи корректирует зеркала, возвращая их в первоначальное положение в случае, если они отклонились от своего штатного положения, по аналогии с термостатом, поддерживающим выбранную температуру. Прибор измеряет крошечные отклонения положения зеркал от заданного значения и отслеживает процесс его восстановления.

Если положение зеркал выходит за границы допустимого интервала, то звучит тревожный сигнал и экран мигает желтым или красным цветом. Иногда, шутки ради, кто-нибудь меняет звучание этого сигнала тревоги.

Все как-то странно ухмыляются, когда пытаются объяснить мне, как именно функционирует полуавтоматическая система управления детектором. Операторы признаются, что их работа немного напоминает искусство тех, кто владеет черной магией. И не надо сравнивать это с вашими попытками вернуть изображение на экран телевизора стуком по его корпусу. Тут все гораздо загадочнее. Черная магия. Многие здесь твердили эти слова, отводя взгляд в сторону и криво усмехаясь. Думаю, дело тут вот в чем: они попросту не желают пугать меня, привлекая мое внимание к реально существующей проблеме. А состоит она в том, что до сих пор не очень ясно, как поддерживать установку в рабочем режиме. Чтобы овладеть управлением ею посредством графического интерфейса, требуются месяцы обучения. Когда усовершенствованный детектор LIGO будет полностью собран, число каналов сбора информации достигнет 200000, а количество систем управления – 350. И что тогда? Кто сможет контролировать все это? Как удержать стабильный лазерный луч в детекторе?

В ветреный день или при обилии грузовиков на дорогах рядом с Хэнфордом удерживать положение зеркал внутри допустимого интервала вообще не удается. Гораздо проще поддерживать детектор в рабочем состоянии в ночное время. Операторы, с которыми мне удалось поговорить – они, как правило, наняты из местных и не обязательно из ученой среды, – рассказывали, что им нравится дежурить ночами в пустом зале управления, способном вместить сотню человек.

Вокруг зала, задумчиво постукивая себе по голове гаечным ключом или отверткой, курсируют примерно два десятка специалистов в темно-синих халатах. Ладно, не удержусь: они действительно похожи на врачей, особенно когда обсуждают состояние своего пациента, сгрудившись у мониторов.

Удаленность LMO и некоторая загадочность стоящих перед ней задач способствуют сплочению команды. Заглядывая в открытую дверь, люди смотрят на экраны и на необычайно большие цифровые часы, одни из которых показывают местное время, а другие – время по Гринвичу. Они перебрасываются шутками и задают разнообразные вопросы, полагая, что наверняка найдется тот, кто на них ответит. “Как пишется бездействующий?” Я выкрикиваю ответ и, выйдя из зала управления, направляюсь в лабораторию.

Она представляет собой огромный ангар, где находится лазерное и вакуумное оборудование – LVEA (Laser and Vacuum Equipment Area). Если в Калтехе сорокаметровый прототип умещается в трейлере, то для этой полномасштабной обсерватории мало любое здание. Площадь LVEA составляет примерно 30 000 квадратных метров, причем содержимое ангара – это лишь, так сказать, “верхушка” интерферометра. Сразу за стеной лаборатории начинаются две четырехкилометровые лучевые трубы (диаметром в 1,2 метра), уходящие через поросшую кустарником степь в юго-западном направлении. Толщина их стенки – всего 3 мм, сделаны они из нержавеющей стали и снабжены кольцами жесткости для поддержки всей конструкции. Трубы состоят из сваренных вместе 60-метровых сегментов и проходят внутри цементных тоннелей, вдоль которых проложены вспомогательные дороги – для подъезда к небольшим лабораториям, расположенным на концах тоннелей.

Две самые крупные пустоты в земной атмосфере – лучевые трубы обсерватории LIGO – находятся именно здесь, за двойной дверью лаборатории. Внутри этих труб заключено меньше материи, чем в пространстве между галактиками, известном как межгалактическая среда. Плотность остаточного газа в трубах в восемь раз ниже, чем в космическом пространстве. (Хотя в космосе существуют области и с еще более низкой плотностью.)