Блюз черных дыр и другие мелодии космоса

Шумы часто бывают непредсказуемыми и трудно контролируемыми. Приступив к созданию первоначальной установки, ученые сразу занялись поиском источника особо опасного шума. Вдоль близлежащей скоростной трассы были смонтированы сейсмометры, измерялись вибрации, возникающие в подземных коммуникациях, проложенных неподалеку от лаборатории. В интенсивных поисках прошел целый год. И вот однажды Рай, раздосадованный отсутствием результата, приехал в лабораторию в 6 утра. Неожиданная идея осенила его, когда он наблюдал за тем, как рабочие лесопромышленной компании валят деревья вдоль дороги неподалеку от обсерватории. Ворвавшись в комнату управления, Рай немедленно послал оператора на улицу: “Сообщи, когда упадет дерево!”. И догадка подтвердилась – сейсмометры действительно регистрировали падение деревьев. Заготавливать древесину по соседству с наиболее чувствительным из когда-либо созданных человеком инструментов – не самая удачная идея. Именно поваленные деревья и были источником опасного шума. Когда выбиралось место для строительства обсерватории, о работах, проводимых компанией Weyerhaeuser, было, разумеется, известно, но этот фактор явно недооценили. Рай предложил выкупить большую часть площадей у Weyerhaeuser, чтобы защитить эксперимент от помех. Однако запрашиваемая цена оказалась слишком высокой (возможно, сотни миллионов?), так что пришлось искать некое технологическое решение проблемы. И в эксперименте перешли к использованию сложной гидравлической системы изоляции зеркал. Активная система изоляции присутствовала в планах на будущее, когда предстояло заняться усовершенствованием установки, но из-за проблем с лесоповалом ее пришлось использовать уже на первоначальном этапе.

В целом LLO чувствует себя в этом мире не так одиноко, как Хэнфорд. К территории обсерватории ведет дорога, обставленная редкими ветхими домишками, палисадники перед которыми украшены разбросанными по газонам детскими игрушками. Это своего рода шутливая инсталляция, попытка замкнутого сообщества, живущего за железнодороным переездом, посмеяться над собой. Некоторые из домов уже почти полностью сгнили. Бывшие когда-то прочными, а теперь разрушающиеся деревянные строения сдаются перед натиском новой жизни – то тут, то там сквозь щели прорастает молодой кустарник. Габи Гонсалес, согласившейся подбросить меня в обсерваторию на своем кабриолете, окружающий пейзаж явно не очень по душе.

Я говорю ей: “Я слышала, что на конечной станции обнаружили пулевое отверстие”. Габи советует мне не преувеличивать: “Ну, может, что-то такое и было. Наверняка случайность”.

Мне и в голову не приходило, что кто-то мог выстрелить преднамеренно.

“Ну, некоторые подумали, будто это был предупредительный выстрел или бог знает что еще. Но потом мы встретились с местным обществом охотников, и теперь, кажется, все улажено. Охотники знают, что здесь работают ученые”. Она ободряюще улыбается. Я неискренне улыбаюсь в ответ. Фальшивые улыбки даются мне плохо, так что я использую их нечасто, но сейчас я хочу успокоить ее – как и она меня. Впрочем, кажется, обе мы не преуспели.

В лаборатории солидная металлическая лестница ведет на короткий мостик, так что вы можете пройти по нему над плечом интерферометра, а затем спуститься по такой же лестнице вниз, в помещение, где в точке пересечения двух плеч, в вершине буквы Г, расположены основные приборы интерферометра. Однако сотрудники лаборатории редко пользуются этим переходом. Внизу стоит металлический, похожий на хирургический, стол, по поверхности которого можно проскользнуть под трубой. Я хотела спросить, какой из этих двух способов лучше, но не успела открыть рот, как из-под трубы показалась пара ног, точнее – пара бумажных бахил, а затем я встретила ехидный взгляд Брайана О’Рейлли. Ученые, как я очень скоро поняла, предпочитают такой путь вовсе не потому, что это выглядит круто. Если вам несколько раз за день необходимо попасть в пространство между двумя трубами, вмурованными в стены, то ползание на брюхе явно выигрывает у перехода по лестницам.

Сейчас в этой части лаборатории на удивление мало людей. Кто-то из них прокладывает кабели, кто-то сидит под трубой около задвижек и делает что-то, чего я не понимаю, но делает явно уверенно и профессионально. Тут никто не раздает заданий. Все знают, чем им следует заниматься, и каждый является экспертом в своем деле. Сквозь прозрачные шторки, отделяющие чистое помещение, я вижу человека в защитном костюме, который стоит на верхней крышке детектора. А не мой ли это приятель Айдан? Он собирался устанавливать элементы системы тепловой компенсации, которая корректирует искажения зеркала вследствие лазерного нагрева. Но кто конкретно работает в костюме, я разглядеть не в силах, а подойти и спросить как-то неловко, так что я ложусь на живот и переползаю в более населенную часть лаборатории.