Блюз черных дыр и другие мелодии космоса

В 1994 году Бэриш вступил в должность директора практически мертвого, хотя официально и не закрытого проекта. Точнее, впрочем, будет сказать, что проект тогда находился на смертном одре. Национальный научный фонд потерял к нему доверие и забрал (так, кстати, и не выделенные окончательно) деньги обратно. Перед Бэришем стояли две насущные задачи. Во-первых, необходимо было собрать команду. И во-вторых, что было гораздо сложнее, ему следовало вернуть в проект фактические деньги – причем, по его прикидкам, денег теперь требовалось больше, чем запрашивалось для проекта ранее. То есть Национальный научный фонд намеревался вот-вот окончательно закрыть проект, а новый директор этого проекта хотел не просто получить деньги, но еще и увеличить сумму. Возможно, прежний скромный бюджет и соответствовал стилю управления Робби, стилю “сканк уоркс”, но Барри-то намеревался создать более надежную структуру управления и потому оценивал будущие расходы примерно в триста миллионов долларов.

Вопрос бюджета проекта и определил тактическую политику Бэриша, сразу озвучившего требуемую сумму в переговорах с Национальным научным фондом. Заниженная сметная стоимость должна была уйти в прошлое – она ни в коем случае не могла стать проблемой наступающей новой эры. Если бы Бэриш промедлил с постановкой этого вопроса, сегодня бы LIGO не было.

В 1994-м, спустя двадцать пять лет после возникновения идеи эксперимента, Бэриш вернул Национальному научному фонду веру в реализуемость проекта (“Кип их очаровал, а я вернул в реальный мир”), пересмотренный бюджет которого превышал теперь триста миллионов долларов. (По словам Кипа, в переговорах с Национальным научным фондом были сразу правильно расставлены акценты относительно перспектив проекта. Было оговорено, что первоначальные детекторы не смогут обнаружить гравитационные волны и что поэтому непременно потребуется следующее, усовершенствованное поколение детекторов.) При поддержке фонда небольшая группа изобретательных экспериментаторов, работавшая в сравнительно скромной лаборатории университетского кампуса, воплотила в жизнь грандиозный проект LIGO, огромные обсерватории которого обслуживают сегодня десятки инженеров и ученых. Масштаб экспериментальной установки, которая в 1991 году ютилась в трейлере на территории Калифорнийского технологического института и длина плеч которой составляла сорок метров, должен был не только увеличиться на два порядка, но еще и дважды продублироваться обсерваториями в Луизиане и Вашингтоне. Предстояло выкупить земельные участки, построить здания и туннели, создать высокий вакуум в объеме более 18 000 кубических метров, привлечь к работе над проектом специалистов из других областей. Ученые и инженеры должны были контролировать разработку и установку лучевых труб, изготовление лазеров и зеркал. Перед все увеличивающейся группой стояла задача создания реального инструмента с реальными возможностями обнаружения. Кип выразился весьма категорично: “Барри Бэриш оказался самым опытным менеджером крупных проектов во всем мире”. И так думали очень многие, не исключено даже, что это мнение втайне разделяли вообще все, кто был причастен к проекту.

Зная, что Бэриш родился в Омахе, штат Небраска, я мысленно нарисовала образ этакого долговязого, уверенного в себе человека с большой пряжкой на ремне. “Я переехал в Калифорнию в возрасте девяти лет”, – подправляет он мою картинку из мира ковбоев. Его голос, не громкий и не тихий, строг почти по-военному. Барри сразу вызывает восхищение у собеседника, хотя для него это, скорее, средство, а не цель. Он действительно в высшей степени хорош в плане принятия правильных решений. Будучи талантливым организатором, Барри Бэриш не только построил здания и научную установку, но и сплотил вокруг LIGO научное сообщество, которое теперь включало в себя теоретиков и экспериментаторов из всех уголков мира. Как раз благодаря этому последнему обстоятельству сообщество LIGO и смогло максимизировать научную отдачу проекта.