Блюз мертвых птиц

— Он был в доме помощника шерифа округа Иберия. Я думаю, ты знаешь, о ком я говорю.

— Нет, не знаю. Он собирался на рыбалку. Он ждал этой рыбалки всю неделю.

— Он изнасиловал Катин Сегуру. Он сильно ее избил. Какой-то человек пробрался в дом и застрелил его.

— Мой отец не насильник. Почему ты так говоришь? — Варина дышала так быстро, что казалось, что у нее вот-вот произойдет перенасыщение кислородом, цвет ее лица быстро менялся.

— У тебя есть какие-нибудь соображения на предмет того, кто мог быть этим стрелком? — спросил я.

— Мне нужно присесть. Это какая-то ловушка. Я знаю тебя, Дэйв. Ты охотился за моим отцом.

— Ты совсем меня не знаешь. А вот я всегда верил в тебя. Я думал, что ты стойкая и благородная. Я верил в то, что ты заткнешь за пояс любого нефтяника-шовиниста. Я всегда был на твоей стороне, но ты никогда не замечала этого.

Варина Лебуф плакала и не стыдилась своих слез, тихо и беззлобно. На груди на том месте, где она пыталась застегнуть кнопку рубахи, осталось красное пятно.

— Где он? — выдавила она.

— В «Иберия Дженерал». Катин находится там же. У нее двое детей. Я пообещал отвезти их к ней. Катин, наверное, понадобятся годы для того, чтобы затянулись те раны, которые он ей нанес. Я думаю, что не мешало бы тебе поговорить с ней.

— Мне?

— Иногда старик с небес дает нам шанс все изменить, причем так, как мы никогда и не предполагали. Сделай Катин и самой себе одолжение, Варина.

— Ты хочешь, чтобы я отправилась туда побеседовать с женщиной, утверждающей, что мой отец надругался над ней?

— Я видел ее на месте преступления менее часа назад. То, что произошло с этой женщиной, — не просто слова.

Я не был уверен, услышала ли она меня. Варина выглядела так, как будто она шла ко дну, ее тушь потекла, щеки были залиты слезами. Она пошла в сторону входной двери, пытаясь держать спину ровно, и чуть не подвернула лодыжку, ступив в ямку. Я нагнал ее и обнял за плечи. Я думал, что она будет противиться этому, но она не сопротивлялась.

— Послушай меня. Пошли к черту того мошенника-проповедника, семейку Дюпре, Ламонта Вулси, их темные дела, весь этот гнусный бизнес. У тебя все еще есть время вернуть все на свои места. Скажи «полный вперед и в задницу их всех» и навсегда вычеркни этот мусор из своей жизни.

И тогда Варина сделала одну из самых диких вещей из всех, что я наблюдал со стороны только что потерявших родственников людей. Она поднялась по крыльцу на кухню, достала из холодильника двухлитровую банку мороженого с французской ванилью, села за стол, где еще недавно напоила Клета Персела до бессознательного состояния, и начала поглощать мороженое столовой ложкой, соскабливая его в завитушки, как будто она была одна в комнате.

— С тобой все будет в порядке, я поеду? — спросил я.

Она посмотрела на меня отсутствующим взглядом. Я повторил свой вопрос.

— Посмотри в гараже. Ты увидишь, что его удочек, коробки с приманкой и термоса нет. Он собирался рыбачить на болоте Хендерсона.

Я положил на стол свою визитку.

— Варина, я сочувствую твоей утрате.

Она уткнулась лбом в предплечье, ее лицо посерело.

— Он был бедным и необразованным человеком. Никто никогда не помогал ему. Все вы только и знали, что проклинать его. Ты должен был помочь ему, Дэйв. Ведь ты тоже вырос в бедности. И родители твои были безграмотными, как и его. Ты мог бы быть его другом, ты мог бы помочь ему, но ты не сделал этого.

— Не все люди, выросшие в бедности, срывают свою злобу и печаль на чернокожих. Твой отец хотел поквитаться со мной и, вероятно, выбрал Катин как запасной вариант. Мне не по себе от этого, Варина, — произнес я. — Джессе десятилетиями издевался над чернокожими женщинами. Но в этот раз он получил свое. Вот вкратце что произошло. Если ты хочешь услышать правду, съезди в «Иберия Дженерал», поговори с Катин и заканчивай свое шоу.

— Как ты можешь так со мной разговаривать? Я только что потеряла отца!

— Твой отец сам во всем виноват. И если ты не примешь этот факт, ты будешь носить в себе его злобу всю свою жизнь.

— Я под дулом пистолета не войду в палату этой женщины.

— До свидания, Варина, — сказал я.

Я вышел наружу, мягко закрыл за собой дверь и направился к машине. Мне показалось, что я слышу, как она плачет, но я решил, что ни я, ни, вероятно, кто-либо иной, не сможет помочь Варине Лебуф. Я был рад, что я жив, что моя душа принадлежит мне и что мне не нужно пить. Кому-то эти победы могут показаться незначительными, но рядом с по-настоящему страдающими людьми ты понимаешь, что даже самые небольшие дары могут быть ценнее, чем завоевание целого мира.