Блюз Сонни. Повести и рассказы зарубежных писателей о музыке и музыкантах

И не заставляя себя больше упрашивать, он сыграл две ритмичные пьески и песнь любви, благодаря которым «Апси Дейзи» Конрада Грина стала гвоздем сезона. И он уже начал играть что-то другое, чего кружок его слушателей не мог узнать, когда услыхал, как хозяйка дома представляет кому-то мистера Рудольфа Фримля.

— Спокойной ночи! — воскликнул Харт. — Пусть играет тот, кто умеет играть! — и с этими словами он уступил свое место у рояля вновь прибывшему и ретировался в дальний угол комнаты.

— Надеюсь, Фримль не слышал меня, — доверительно сказал он мисс Силлоу, — ведь я играл его вещь, а выдавал ее за свою.

Или вот: он на футболе вместе с Ритой Марлоу из «Голдвин-Мейер». Какой-то студенческий оркестр играл «Да, сэр! Это моя бэби!»

— Уолтер Дональдсон — вот парень, который может писать шлягеры! — с восхищением сказал Харт.

— Как будто ты не можешь! — отозвалась его приятельница.

— Куда мне до него! — скромно ответил ее спутник.

Немного позже Рита сказала ему, что в публике, должно быть, его узнали: многие пялят на них глаза.

— Давай не будем обманывать себя, девочка, — сказал он. — Они пялятся на тебя, а не на меня.

Еще позже, по дороге со стадиона, он сказал ей, что в банке у него больше двадцати пяти тысяч долларов, и пока мода на него не прошла, он рассчитывает на средний годовой доход минимум в сорок тысяч.

— Пока у меня не кончатся интересные мотивчики — я на коне, — сказал Гарри, — и я не вижу, почему бы им кончиться, со всеми этими старыми мастерами, у которых их миллионы. Я рассказываю тебе про свое финансовое положение, потому что… думаю, ты и сама знаешь почему.

Рита знала, и по общему мнению, разделявшемуся ими самими, они с Гарри были помолвлены.

Когда «Апси Дейзи» шла уже третий месяц и песенки из нее все вокруг пели, играли и насвистывали почти до одурения, Харта открыл Спенсер Дил. Что он пионер нового американского джаза, что его ритмы совершат переворот в нашей музыке — эти и многие другие вещи сообщались в статье на четыре тысячи слов под заголовком «Гарри Харт — провозвестник», которую Дил напечатал в «Уэбстерз уикли» — еженедельнике для интеллектуалов. И Гарри прямо-таки проглотил эту статью, хотя чуть не подавился некоторыми словами.

Интересные люди посещали гостиную Пегги Лич в воскресные дни после полудня. Макс Рейнгардт бывал там, Рейнольд Верренрат бывал там. И Яша Хейфец, и Джерица, и Майкл Арлен, и Ноэл Кауард, и Дадли Мэлоун. И Чарли Чаплин, и Джин Танни. Да, квартира Пегги в воскресные дни была салоном, очагом культуры.

И именно к Пегги привел Харта Спенсер Дил через несколько недель после появления статьи в «Уэбстерз уикли». Представляя его, Дил объявил, что Харт работает над «голубой» симфонией, после которой ультраритмы и почти диссонансы Джорджа Гершвина покажутся церковными песнопениями.

— О, — воскликнула хорошенькая Майра Хэмптон, — он, конечно, сыграет нам что-нибудь из нее?

— Сыграет, сыграет, — раздраженно передразнил ее Харт. — Хоть бы подумали, что и мне когда-нибудь отдохнуть надо! Вчера вечером, на приеме у Браунов, все пристали ко мне и не хотели ничего знать, когда я отказывался, и в конце концов я сыграл для них, сыграл так паршиво, как только мог, чтобы их проучить. Но до них Даже не дошло, что было паршиво! Вы чем зарабатываете себе на жизнь?

— Я актриса, — смущенно призналась молодая леди.

— Ну и понравилось бы вам, если бы каждый раз, как вы где-нибудь появитесь, вас просили бы играть?

— Да, — ответила она, но его уж и след простыл.

Похоже было, что Гарри ищет уединения; вид у него был обиженный, и сел в стороне от гостей. Он принял виски-соду, предложенные хозяйкой, он не нашел нужным поблагодарить ее. Ничуть не обескураженная, она подвела к нему синьора Парелли из «Метрополитен».

— Мистер Харт, — сказала она, — это мистер Парелли, один из дирижеров «Метрополитен».

— Д-дэ?

— Быть может, когда-нибудь мистеру Парелли придется дирижировать какой-нибудь из ваших опер.

— Надеюсь, — сказал вежливый Парелли.

— Надеюсь? — презрительно фыркнул Харт. — Уже если я и напишу оперу, то сам буду ею и дирижировать, и уж во всяком случае не доверю ее иностранцу.

В результате последней войны способность людей переносить невзгоды значительно возросла, и минут через двадцать гости Пегги начали вести себя так, как будто, несмотря на отказ Гарри играть, они решили жить дальше. Более того: один из них, Рой Лэттимер, исполненный шотландской отваги, но отнюдь не переполненный музыкальными способностями, сел к роялю и начал играть сам.

Начал — и кончил, потому что он не успел сыграть и четырех тактов, как Харт с другого конца комнаты кинулся к нему и спихнул его с табурета.