Блюз ветренного города (СИ)

  Я также задавался вопросом, какую ценность моя мать отказалась продать тридцать лет назад. Что ей нельзя было продать, что она упорно жертвовала ради этого лучшим медицинским обслуживанием? Я понял, что мне обидно: я думал, что я ей так дорог, что она мне все рассказала. Мысль о том, что она держала от меня в секрете, мешала мне ясно мыслить.

  Когда умер мой отец, я все пережил в маленьком домике в Хьюстоне, прежде чем продать его. Я никогда не находил ничего, что стоило бы такой агонии,так что либо она в конце концов продала его - либо это сделал мой отец, - либо она отдала его кому-то другому. Конечно, она могла зарыть его глубоко в доме. Единственное место, где я мог вообразить, что она что-то прячет, было в ее пианино, и если бы это было так, мне не повезло: пианино было потеряно в огне, уничтожившем мою квартиру десять лет назад.

  Но если бы это - что бы это ни было - было тем же, что искал Вико, каким-нибудь старинным музыкальным произведением, Габриэлла посоветовалась бы с мистером Фортьери. Если бы она не пошла к нему, он мог бы знать, к кому бы еще она обратилась. Пока я ждал в торговом центре Нэпервилля проявки своих отпечатков, я попытался позвонить ему. Ему было восемьдесят, но он все еще активно работал, поэтому я не удивился, когда он не ответил на телефонные звонки.

  Я дремал в вестибюле президента, пока он, наконец, не нашел десять минут для моего доклада. Когда я закончил, чуть позже пяти, я зашел в кабинет его секретаря, чтобы снова испытать мистера Фортьери. По-прежнему нет ответа.

  Всего за три часа сна моя кожа подергивалась, как будто я надевал ее наизнанку. С семи утра я проехал сто девяносто миль. Теперь я ничего не хотел больше, чем моя кровать. Вместо этого я проехал по загруженной автостраде на северо-запад до развязки О'Хара.

  Г-н Фортиери жил в итальянском анклаве на северной Гарлем-авеню. Раньше мы ездили туда с Габриэллой на однодневную экскурсию: мы ехали на автобусе номер шесть до Лупа, пересекали линию Дугласа на эл.и в конце сесть на еще один автобус на запад в Гарлем. После обеда в одном из ресторанов у магазина моя мама остановилась у мистера Фортьери, чтобы спеть или поговорить, а мне дали старый кларнет, чтобы я развеселился. На обратном пути к автобусу мы купили поленту и оливковое масло в Frescobaldi's Deli. Старая миссис Фрескобальди разрешала мне пробежаться руками по мешочкам с кардамоном, сладострастный аромат заставлял меня топать по магазину, преувеличенно имитируя пьяных на Коммершл-авеню. Габриэлла шипела, смущаясь, оскорбляя меня, и угрожала отказать мне в мороженом, если я не буду вести себя хорошо.

  Сегодня улица во многом утратила свое очарование. Некоторые из старых магазинов сохранились, но сети разместили здесь свои заводы, как и везде. Миссис Фрескобальди не могла противостоять Джуэл, и магазин Веспуччи, где Габриэлла купила всю свою обувь, был поглощен соседним торговым центром.

  Магазин г-на Фортьери, расположенный на первом этаже его дома с темными ставнями, выглядел теперь заброшенным, как если бы он скучал по оживленной уличной торговле. Я позвонил в колокольчик без особой надежды: ни в одном из рассказов не было света.

  «Не думаю, что он дома», - крикнула женщина с соседней прогулки.

  Она как раз выходила с тележкой, набитой прачечной. Я спросил ее, видела ли она сегодня мистера Фортьери. Она заметила свет в его спальне, когда собиралась к работе - он рано вставал, как иее, и в это время года она всегда обращала внимание на свет в его спальне. На самом деле, она просто подумала, что странно, что она не видела свет на его кухне - обычно он сейчас готовил ужин, но, возможно, он уехал в Уилметт повидаться со своей замужней дочерью.

  Я вспомнил свадьбу Барбары Фортьери. Габриэлла была слишком больна, чтобы присутствовать на ней, и прислала меня одна. Музыка была сенсационной, но я был зол и неудобен и не обращал особого внимания ни на что, в том числе на жениха. Я спросил женщину, знает ли она фамилию Барбары по браку - я мог бы попытаться позвонить ее отцу туда.

  "О, ты ее знаешь?"

  «Моя мать была подругой мистера Фортьери - Габриэллы Сестиери - я имею в виду Варшавски». Разговор с кузиной слишком глубоко погрузил меня в прошлое моей матери.

  «Извини, дорогая, никогда с ней не встречался. Она вышла замуж за мальчика, которого встретила в колледже, я не могу вспомнить его имя, примерно в то время, когда мы с мужем переехали сюда, и они вместе уехали в пригород на берегу озера ».

  По ее словам, это походило на столь же смелое путешествие, какое предпринимали ее предки, преодолевая Атлантический океан. Из-за усталости это показалось мне смешным, и я обнаружил, что сгибаюсь пополам, чтобы женщина не увидела, как я дрожу от дикого смеха. Мысль о том, что Габриэлла говорит мне: «Никакого мороженого, если ты не будешь вести себя в эту минуту», только заставила меня казаться смешнее, и мне пришлось наклониться, схватившись за бок.

  "Ты в порядке, дорогая?" Женщина колебалась, не желая связываться с незнакомцем.

  «Долгий день», - выдохнула я. «Внезапно - судорога - в моем боку».