Ближе, чем ты думаешь

Давайте отмотаем назад. Мелани Баррик направо и налево продает наркоту, наш законник у нее в доле. Каждый зарабатывает по-своему. Потом появляется Ричард Кодури, наркоман со стажем, который докладывает Скипу Кемпе, с которым работал и раньше, о том, что происходит. Кемпе проводит тщательное расследование и находит все доказательства, необходимые для предъявления обвинения Мелани Баррик.

По всем статьям выходило, что Кемпе — не тот парень. Так Эми и думала.

Но продолжим-ка. Баррик обратилась к своему партнеру за помощью. Он понимал, что если все выйдет наружу, то ему придется гораздо хуже, чем самой Баррик. Заместителю шерифа, занимающемуся наркоторговлей, будет предъявлено обвинение в служебном проступке, по которому он может получить до восьми лет, если судья найдет необходимые взаимосвязи.

Поэтому наш законник — тот, кому принадлежала игрек-хромосома, столь ярко нарисовавшаяся под микроскопом государственной лаборатории — и убил Кодури. Это объясняет тот удивительный факт, что отпечаток, найденный в комнате 307 отеля «Говард Джонсон», совпадает с отпечатком, оставленным человеком, изнасиловавшим Лилли Притчетт.

В этом и заключалась его главная ошибка: он оставил отпечаток пальца. Каждый представитель шерифа, выезжающий на место преступления, проходил определенную регистрацию, частью которой являлось именно снятие отпечатков на случай, чтобы не спутать их с отпечатками вероятных подозреваемых — Эми знала, что подобной процедуре подвергаются все. Почему Джастин Херцог не нашел совпадений, когда проверял результаты в первый раз? А потому, что хранил отпечатки пальцев детективов в отдельной базе данных.

Так что теперь, чтобы найти насильника, убийцу Кодури и сообщника Мелани Баррик, ей оставалось лишь заставить Херцога перерыть эту самую базу вдоль и поперек.

Как же ей хотелось немедленно достать из сумочки телефон и отправить Херцогу электронное письмо, но как раз этого сделать она и не могла. От подобного судья Роббинс просто слетел бы с катушек. К тому же он был из тех судей, которые, ради того, чтобы преподать урок нерадивому прокурору, наплюют даже на обеденный перерыв.

Поэтому она заставила себя запастись терпением и ждать. А пока что у нее все еще был судебный процесс. В известном смысле даже после всего случившегося суть ее работы оставалась прежней. Во всяком случае, вынесение обвинительного приговора теперь стало важнее, чем когда-либо. Она могла использовать его, чтобы привлечь Мелани Баррик для дачи показаний против своего мужа на следующем процессе.

В перекрестный допрос Бена Баррика она вмешивалась крайне осторожно. Нужно сказать, что он прекрасно держался: давал ясные, внятные, четко сформулированные ответы. Пару раз она пыталась сбить его с толку, но поняла, что в итоге это может сработать против нее самой. Каждый вопрос, который она задавала, казалось, давал ему очередную возможность конкретизировать свой рассказ.

И к чему это все привело? Да почти ни к чему. Что бы ни говорил муж, кокаин, найденный вместе с мобильным телефоном его жены, никуда не делся. И она знала, что судья Роббинс, сам когда-то работавший прокурором, не забудет этого.

После окончания допроса Бена Баррика защита вызвала Муки Майерса. Было совершенно очевидно, что у последнего на это не было ни малейшего желания, а Ханиуэлл при этом так и пытался влезть ему в душу: возможно, он намеренно пытался вывести свидетеля из себя, чтобы тот наконец начал говорить.

Тупицей Майерс определенно не был. Может, он и болтал о чем-то в тюрьме с Беном Барриком, однако ему хватало ловкости увиливать от дачи внятных показаний, которые фиксировались в протоколе. Всякий раз, когда Ханиуэлл затрагивал вопросы, которые могли повредить обвинению или подтвердить показания Баррика, Майерс говорил: «По рекомендации моего адвоката я обращаюсь к пятой поправке, чтобы не навредить самому себе».

Этот милейший уголовничек явно умел держать рот на замке.

Когда ей предложили провести перекрестный допрос свидетеля, Эми отказалась. В этом не было никакой необходимости. Защите показания Майерса никак не помогли. И она хотела, чтобы все так и оставалось.

Дальше Ханиуэлл вызвал Бобби Рэя Уолтерса, соседа семьи Баррик. Тот предъявил видеозапись посредственного качества, на которой было видно, как Ричард Кодури едет по подъездной дорожке Мелани Баррик в 1:01 пополудни в понедельник, 5 марта, за день до рейда, проведенного представителями шерифа. Был и фрагмент, на котором, шестнадцать минут спустя, он ехал в обратном направлении.

Защита явно пыталась убедить суд, что наркотики подбросил именно Кодури. Все его поступки подтверждали показания Кемпе. При перекрестном допросе вскоре выяснилось, что ни Уолтерс, ни кто-либо другой не знали, чем занимался Кодури в течение этих шестнадцати минут. Было весьма вероятно, что он отправился в дом Баррик, чтобы купить наркотики, как он и сообщил детективу Кемпе.

К тому же Эми решила, что акцентировать внимание на участии Кодури в этом деле было бы огромной ошибкой. Любой совершенный им поступок только лишний раз раздражал судью.