Ближе, чем ты думаешь

Официально социальные службы в долине Шенандоа не ранжировали потенциальных приемных родителей, но был ли вопрос, кто будет первым в очереди, если появится подходящий ребенок?

Даже сейчас супруги держались так, словно присутствовали на важной публичной церемонии, хотя на самом деле они пришли в убогий кабинетик, в котором не было даже окон, чтобы получить одну-единственную бумажку. Это был сертификат, подтверждающий, что они выполнили все необходимые процедуры, чтобы занять свое место среди других желающих стать приемными родителями.

Они сияли, когда им вручили сертификат. Теперь делу был дан законный ход.

И снова объятия. Снова улыбки. Администратор вышла из своего укрытия, чтобы сфотографировать их — такой важный для пары момент заслуживал снимка.

Затем они ушли.

— Что, если всё это было затеяно напрасно? — спросила женщина, выходя из здания.

— Такого не будет, — заверил ее мужчина.

— Ты действительно думаешь, что всё получится?

Он наклонился к ней:

— Не переживай, — сказал он. — Совсем скоро у нас будет ребенок.

Глава 2

Если вы, как и я, работающая мать, то знаете, насколько очевидна эта истина: хорошие няни — которые внушают доверие и берут не дорого — встречаются реже, чем безупречные алмазы, а по ценности по крайней мере вдвое их превосходят. Они словно соединительная ткань, без которой все разваливается, кислород в легких, жизненно важный витамин, который делает движение возможным.

С другой стороны, без хорошей няни, особенно в случае с младенцем, и всё остальное выходит из строя. Потерять няню, особенно когда у тебя на руках младенец, — это все равно что стать парализованным.

И эту катастрофу я пыталась предотвратить во вторник вечером в начале марта, когда неслась к дому Иды Фернклифф, одним глазом следя за дорогой, а другим глядя на часы, стрелки которых зловеще приближались к шести вечера.

Миссис Фернклифф присматривала за нашим трехмесячным Алексом с тех пор, как он отправился в ясли, когда ему было шесть недель. В обращении с детьми и младенцами она проявляла магические способности Гарри Поттера: терпелива и добра, заботлива и спокойна, невозмутима в любой ситуации.

Со взрослыми же она превращалась в Волдеморта. Мой муж Бен называл ее Кайзер, как кайзера Вильгельма[1]. И не только из-за ее усиков. У нее были свои правила, которым она следовала с немецкой педантичностью, ожидая того же от других.

Одно из таких правил — детей нужно забирать к половине шестого, не позже. Она разрешала опоздания на пятнадцать минут, хотя столь великодушную поблажку миссис Фернклифф даровала, поджав губы и испепеляя взглядом. По истечении этого времени она штрафовала на двадцать долларов и доллар сверху за каждую последующую минуту.

Приезд после шести был поводом расторгнуть договор. И мы подписались под этим: я, Мелани А. Баррик, и мой муж, Бенджамин Дж. Баррик. И миссис Фернклифф ясно дала понять, что она не колеблясь воспользуется этим пунктом договора, когда я трижды задерживалась из-за своего жалкого сменщика Уоррена Плотца — каждый раз он опаздывал больше, чем на полчаса, и из-за него я потом неслась как угорелая и приезжала в 5:52, 5:47 и 5:58 соответственно.

Жалобы на вечно опаздывавшего Уоррена ни к чему не привели. Видимо, будучи сыном владельца компании, он считал, что имеет право вытирать о других ноги. Я могла бы просто не задерживаться независимо от того, приходил ли он вовремя или нет, если бы не первое правило «Даймонд Тракинг», согласно которому диспетчерский пункт — путеводная нить для колесящих по стране сорока шести фур со свежими продуктами, должен бесперебойно работать двадцать четыре часа в сутки семь дней в неделю.

А я просто не могла позволить себе потерять эту работу. Мне платили восемнадцать долларов в час и не требовали ни цента за медицинскую страховку — привилегия, стоившая того, она включала бесплатный детский осмотр — особенно сейчас, когда у нас появился Алекс.

Безусловно, работать диспетчером грузовой компании в тридцать один год совсем не то, чем я ожидала заниматься, когда выпустилась из Университета Вирджинии с отличием и надеждой заниматься значимой работой в какой-нибудь социально ответственной организации.

Но мои благородные порывы неожиданно столкнулись с реалиями выпускного 2009 года — самого ужасного в истории современной Америки для тех, кто только вышел на рынок труда. К тому же положение усугубляла степень по английской литературе, означавшая, что я красноречива, учтива — а значит, никому из работодателей не нужна.

Потребовались пять лет и тысяча безуспешных сопроводительных писем к откликам на вакансии — пять лет, в течение которых безработица перемежалась с подачей латте в «Старбаксе» — прежде чем я получила эту работенку. И я не собиралась бросать ее, пусть даже из-за вечных опозданий Уоррена Плотца мне бы еженедельно грозили приступы стенокардии.