Ближе, чем ты думаешь

Неважно, сколько их оказалось в конечном итоге: так или иначе, многим женщинам округа Огаста выпало на долю едва ли не самое худшее. Во время серии нападений, произошедших в 2002–2003 годах, Плотцу было двадцать один или двадцать два года. В портрет преступника, который составляла Эми, это вписывалось весьма удачно. Самоутверждающиеся насильники получают такое наименование за то, что им необходимо убедиться в своем сексуальном доминировании. В двадцать два года Плотц как раз достиг соответствующего возраста, и эта потребность — если, конечно, она у него была — должна была проявляться особенно ярко.

Эми спрашивала себя, получится ли у нее в судебном порядке затребовать у компании, где он работал, необходимые документы, чтобы сопоставить время, в которое совершались нападения, со временем, когда он находился в рейсе или был дома. Но это могло потерпеть до тех пор, пока она добудет серьезные улики, свидетельствующие против Плотца.

То, что окончательно убеждало Эми в виновности Плотца — уверенность Хаспер в том, что тот вернулся к офисной работе. Больше никаких скитаний. Только его родной штат и его извращенные потребности. Вот почему атаки не прекращались с тех пор.

Как только Эми вернулась к себе, то сразу же включила компьютер, чтобы свериться с данными, которые она собирала много лет: действительно ли это был тот самый подозреваемый, которого она так долго искала?

Он не был судим. По крайней мере в архивах Содружества Вирджинии таких данных не было. Даже в LexisNexis[9] не было никакой информации о нем. И федералы тоже никогда не имели к нему претензий.

Впрочем, даже это имело определенный смысл. Объясняло, почему сведений о его ДНК не было в архиве.

Тогда Эми, получив эти данные, начала копать с другой стороны. Многим кажется, что прокуроры и прочие представители правоохранительных органов имеют доступ к некоей всезнающей базе данных типа «Большого брата» Оруэлла[10], однозначно недоступного общественности.

А вдруг сюда вмешалось АНБ? Или главный заместитель прокурора Содружества, начальник Эми Кайе? Нет, обычно она пыталась исследовать частную жизнь обычных граждан менее экзотическими способами.

А может, стоит покопаться в Фейсбуке. В Линкедин. В инстаграме. Эми уже давно поняла, что в соцсетях можно нарыть множество улик.

Оказалось, что у нее и Уоррена Плотца был общий друг на Фейсбуке, с которым Эми играла в софтбол, так что теперь у нее была возможность подробнее изучить профиль Плотца.

На фотографиях оказался ничем не примечательный человек в возрасте от 25 до 30 лет. Он был тяжеловат, но это скорее были мышцы, чем избыточный вес. У него были каштановые волосы, которые он носил расчесанными на пробор. Он предпочитал авиаторские очки-«консервы», которые, как считала Эми, делали его полным придурком. На левой руке он носил часы с увесистым браслетом. Часы выглядели дорого.

Если судить по отпускным фотографиям, в финансовом смысле он не бедствовал. Выглядел более респектабельно, чем обычный дальнобойщик. Хотя надо было учитывать и то, что он работал на компанию своего отца.

А вот то, какого он роста, было указать весьма сложно. Но по всему выходило, что рост этот средний. Также имелись фото, на которых он выпивал с друзьями в баре. Детей у него, по всей видимости, не было.

Если верить страничке с личными сведениями, он был женат на Дейдре Плотц. Это оказалось немного неожиданным. Самоутверждающиеся насильники, как правило, обретались в каких-нибудь мрачных подвалах под пятой матери или, во всяком случае, вели почти отшельнический образ жизни. А преследующие их неудачи — семейные, рабочие и особенно связанные с отношениями — лишь подпитывали их сексуальную неадекватность.

Но даже не это стало тем, что сильнее всего привлекло внимание Эми. Главным был его работодатель. «Даймонд Тракинг». Это название было ей знакомо. Эми просто не могла его не вспомнить.

Пока она размышляла обо всем этом, в дверь ее кабинета постучали.

— Войдите, — сказала она.

И перед ней предстал Аарон Дэнсби, со своей темно-каштановой шевелюрой и голубыми глазками. Впрочем, если быть объективным, в физическом смысле непривлекательным его назвать было нельзя. Он выглядел так, как мог бы выглядеть Мэтью МакКонахи, если бы тот вырос в бедной семье. И, нужно сказать, подобно МакКонахи, Дэнсби весьма неплохо удавалось играть роль потомка аристократов с Юга.

Но сегодня он выглядел попросту глупо: на нем был новый светло-синий костюм, тщательно выглаженная рубашка и галстук-бабочка. Сколько раз она говорила ему не надевать галстук во время заседаний суда присяжных — так он выглядел самодовольным и претенциозным. А он сказал, что она неправа, поскольку галстуки нравились его бывшей. Можно подумать, что весь состав жюри был из одних моделей Эсте Лаудер.

Денсби редко заявлялся к ней в кабинет. Обычно он приглашал ее к себе.

— Привет, — сказал он.

— Здравствуй.

— Как прошла беседа?

— Хорошо, — коротко ответила она, вовсе не забыв о том, как он угрожал ей тем вечером.

— Отлично, отлично, — сказал он. — Ну и как, вспомнила она что-нибудь полезное?