Ближе к солнцу (СИ)

— Они мне ничего не дали, — глухо цедит Стив. — Я не могу… ни пойти за ним, ни забрать.

Сэм глядит на него этим внимательным взглядом «я не осуждаю тебя, хотя сейчас ты определённо заслуживаешь осуждения»:

— Может, это и хорошо. Барнс в состоянии решать за себя.

— Он там один, — отвечает Стив. — А он не должен быть один, я должен быть рядом…

— Стив, — повторяет Сэм. — Барнс. В состоянии. Решать. За себя. Как ты, и я, и все остальные. Если ты не можешь ему это позволить, может, стоит слегка притормозить?

Стив застывает на долгое время, сжимая и разжимая кулаки, а потом падает на диван рядом с ним:

— Прости, я только… немного волнуюсь.

Сэм фыркает:

— «Немного волнуешься». Господи, надеюсь, тебя не будет рядом, когда Барнс сломает ноготь.

— Он будет в норме, Стив, — Наташа загребает горсть поп-корна из миски на коленях Сэма. — Хреново ждать, но он будет в порядке. С шансами это даже пойдёт ему на пользу.

— К тому же, парню отчаянно нужно куда-нибудь деться от твоего взгляда грустной мамочки-медведицы, — прибавляет Сэм. — Надрать задницу Гидре звучит подходяще.

— Я ему не мамочка! — шипит Стив, выслушать это враз от Фьюри и от Сэма совершенно нелепо.

Сэм моргает:

— Серьёзно? И это всё, что ты понял?

— Нет, не всё.

— Ладно, старик, ты не медведица, — сдаётся Сэм, вскидывая вверх руки. — А теперь мы можем включить «Анастасию», пока я не стал твоим ровесником?

— Анастасию? — уточняет Стив.

Наташа кивает:

— Она исторически неверная, но очень милая.

Стив ненавидит ждать, ненавидит не знать, где Баки и в порядке ли он, но если всё, что ему остаётся, – беспомощно сидеть дома, пожалуй, он может сидеть тут вместе с Наташей и Сэмом.

*

На середине «Мулан» Стив слышит звонок лифта, в доли секунды подрывается на ноги и бросается к двери. Та съезжает в сторону, и на пороге спотыкается Баки, вымотанный, кажется, чуть прихрамывающий, но удивительно живой и здоровый.

— Привет, Стиви, — устало улыбается он, — только не говори, что дожидался.

Точно так же он говорил, поздно возвращаясь из доков, и они оба это знают. Стив осматривает его – на униформе поблёскивают капли крови, но кровь, похоже, чужая – и тщетно пытается скрыть бесконечное облегчение.

— В следующий раз предупреди, когда надумаешь в одиночку снести Гидру, ладно? — слабо просит он, кивком увлекая Баки в гостиную. Сэм и Наташа спешно рассаживаются, освобождая место на диване.

— Прости, — откликается Баки. — Сам знаешь, совершенно секретно.

— Как прошло? — спрашивает Наташа.

— Ну, под Ричмондом была база Гидры, — неприятно, хищно улыбается Баки, — теперь уже нет.

Сэм протягивает кулак и Баки мягко бьёт его костяшками металлических пальцев. Взглядывает на экран:

— Что смотрите?

— «Мулан», — отвечает Стив. — Бак, а ты знал, что у Диснея уже полсотни мультфильмов?

— Звучит как вызов, — усмехается тот.

Наташа отпускает паузу, и Баки сворачивается у Стива под боком, устроив голову у него на плече. Он явно устал куда больше, чем делает вид, и возможно, ещё сильнее расстроен, но Стив не лезет с расспросами. Вместо этого обхватывает Баки за плечи и тянет к себе, устраивая обоих удобней и занимая почти весь диван. (Не то чтобы Сэм с Наташей возражали).

Стив начинает дремать, когда Шанг со товарищи бросают Мулан на снежных склонах, оставив ей в помощь её же коня и гиперактивного крошку дракона. Волосы Баки щекочут ему челюсть, и по правде, от Баки немного несёт – потом, кровью и ещё чем-то странным, болотным – но Стив об этом не слишком задумывается: ему всегда нравилось держать Баки в объятиях, такого тёплого, крепкого, ведь это значит, что Бак в безопасности и сейчас рядом с ним – так, как всегда и должно быть.

Это обрушивается чёртовой тонной булыжников.

Распахнув глаза, Стив втягивает воздух, и Баки недовольно мычит ему в шею. Стив рассеянно обнимает его покрепче, стараясь скрыть, что сам он, как сказала бы Дарси Льюис, только что вконец охренел.

В один миг Стив сознаёт, что любит Баки. Любит Баки, любит каждую глупость в нём, всем своим существом. Любит сильно до боли, жарко, остро и непрерывно, словно горящая звезда поселилась и жжёт между лёгких.

Он сглатывает тяжело, пытается смотреть фильм, но всё, о чём в ужасе думает – как внезапно целая жизнь его обрела совершенно иной смысл. Обрывки памяти летят перед глазами: Баки смеётся, запрокинув голову, Баки шепчет тихонько в темноте, притягивает Стива к груди, обнимает его, когда он, ещё костлявый и мелкий, трясётся от холода, и всё его бесконечное тепло, и аромат бриолина в его волосах перед свиданием, линия челюсти и скул, яркий взгляд серо-голубых глаз.

Господи боже, Роджерс, думает Стив и отказывается признать, что внутренний голос звучит до чёрта похоже на Баки.

Он едва следит за оставшимися минутами ленты и чуть не вздрагивает, когда Баки громко зевает на титрах:

— Боже, мне нужен душ.

— Да уж, чувак, ты воняешь, — отзывается Сэм. — Мы все тактично молчали.

Баки показывает ему средний палец и, поднявшись, потягивается. Стив, стиснув челюсти, таращится на кофейный столик.