— Расслабься, Роджерс, — смеётся Баки, — агент Картер одна на миллион. И если ты сделаешь ей предложение – когда всё закончится – она будет чокнутой, если не пойдёт за тебя.
Стив ухмыляется ему, на душе светлей, чем за всё это время. Баки моргает пару раз и возвращает усмешку, на мгновение становясь таким, как прежде, до лабораторий Золы, до пыток, о которых Стив не может думать, не захлёбываясь собственной яростью.
— Только представь, — продолжает Баки, — однажды заживёшь в тихом местечке со своей Пэгги Роджерс, и парочка белокурых ребятишек будет хвастать на весь класс, что их отец Капитан Америка…
— Ох, закройся, — Стив по-прежнему улыбается, — как будто ты не будешь жить по соседству со своей собственной симпатичной девчушкой и детьми.
— Чертовски верно, — соглашается Баки, — ладно, я устал. Ночи, большой парень.
— И тебе спокойной, Джеймс, — откликается Стив, ведь Бак прекрасно знает, от прозвища «большой парень» ему ужасно неловко. Но Баки лишь перекатывается на свою сторону, отворачиваясь к скату палатки, и не отвечает ни слова.
Неделей позже они слышат гудение поезда, увозящего Золу в Мюнхен.
— Запрыгнуть на летящий поезд, — недоверчиво тянет Баки. Позади него Гейб потрошит свои консервы с бобами. Ревущие Коммандос на взводе, раззадоренные дюжиной успешных заданий.
— Похоже на то, — говорит Стив.
Баки встряхивает головой:
— Ты станешь моей смертью, Роджерс.
Стиву двадцать пять, и сейчас он уверен: ему не дожить до двадцати шести.
Он направляет самолёт прямо вниз, пикируя в ледяной океан, в ухе звучит голос Пэгги.
Ударом его отбрасывает в стену. Вода врывается в кабину, и он уходит под лёд.
Оставшиеся секунды он радуется, что всё закончится так быстро: он эгоист, и ему не хочется дольше оплакивать жизнь, которую он мог бы прожить. Которую они могли прожить.
В самый последний миг он вспоминает о тёмных волосах и средненьком хуке правой, и знает, что это неправильно, но человек, о котором он думает, проваливаясь всё глубже и глубже и глубже, не пользуется губной помадой.
позже
Когда маска Солдата падает на асфальт, открывая лицо, Стив думает: он не сделал в жизни столько хорошего, чем бы мог заслужить это.
Когда Зимний Солдат спрашивает: «Какой, к чёрту, Баки?», Стив думает: он совершил достаточно ужасных вещей.
Сейчас 2013, и Стиву двадцать шесть и одновременно девяносто пять, и Баки замер напротив на хэликериере, Баки, что стаскивал для него подушки с дивана, когда им было по девять, и прогнал главного школьного задиру, когда им было одиннадцать, и разделил с ним украденный самогон в четырнадцать, и дрался с Джеком МакГиннисом в их пятнадцать, а в шестнадцать рассказывал Стиву, как снял кофточку с Пэтти Эйкерс, в восемнадцать стирал ему кровь с коленок и подбитого глаза – стирал с этой проклятой нежностью, и вместе со Стивом был на похоронах его матери, а после предложил ему пожить у себя, и всегда уговаривал его пойти в художественную школу, и спаивал, и смеялся над шутками, и латал синяки, отбивал у бесчисленных хулиганов, спал бок о бок в темноте бруклинской квартирки и десятков лагерей, разбросанных по Европе, устроил Стива на своей кровати, пока тот болел, и не ходил на работу, пока Стив не поправился, обнимал его и трепал по лицу и закидывал руку ему на плечи, ухмылялся ему тысячи раз тысячей разных ухмылок, и стискивал в Италии, в туманном лесу, как будто ни за что на свете не стоило так держаться, и Стив не может драться с Баки. Он лучше умрёт.
Он позволяет щиту соскользнуть в Потомак, и сам следует за щитом.
Стив думает, наверное, так и должно быть. Похоже, его судьба утонуть.
Он не ждёт, что когда-нибудь снова очнётся, но как и в прошлое время, приходит в себя.
— Я слева, — сипит он; фоном звучит Марвин Гэй. Сэм глядит на него и улыбается.
Они ищут Баки три месяца, по всей Восточной Европе, и снова и снова заходят в тупик. Стив постоянно звонит Наташе, та отвечает на каждый третий звонок, но он знает – она в порядке, просто выясняет, что дальше.
В первую неделю Стив прочитывает папку Зимнего Солдата от корки до корки и пытается не слететь с катушек. Вместо этого он насквозь пробивает стену заброшенного здания, как раз когда появляется Сэм, со стаканами кофе в руках.
— Рад, что мы прокладываем путь к здоровью, — комментирует он.
Стив поводит плечом:
— Я выбрал неживой предмет.
— Ох, мой прокол. Ты просто столп эмоциональной стабильности, — Сэм протягивает ему кофе и садится в машину. По слухам, Баки недавно видели на окраинах Волгограда, туда они и направятся.
Стив знает, что обязан Сэму до конца своих дней, неважно, сколько их будет.
Он неустанно благодарит его, пока наконец Сэм не просит завязывать с этим взглядом Бэмби, или он пнёт Капитана Америку прямо в его литой, преисполненный свободы зад.
Стив умолкает, и они едут в Волгоград.
Где ничего не находят.