Ближе к тебе

– Появился Крис, и… он был в шортах, все еще мокрых после купания, он заслонил меня собой от отца. Я не помню точно… Крис начал задираться, говорить, что лучше выбрать его. Именно его на самом деле хочет отец. А потом каким-то образом… – Сабин трясет головой, пытаясь вспомнить подробности. – Ох. Я помню. Помню. Крис сказал мне убираться, бежать. Толкал меня. Буквально вытолкнул за дверь и закрыл ее на замок. Боже, я все еще помню этот звук. Я колотил в дверь. Сильно, пока не разбил себе кулаки. Я кричал и плакал, потому что они не пускали меня. Кажется, мне было десять? Одиннадцать? Но Крис забыл, что в комнате было окно. Он забыл, что я мог смотреть через него. Так я и сделал. Я наблюдал за тем, что должно было произойти со мной. Отец бил Криса. Головой об стол. И не только. А потом, не задумываясь, просто взял один из стоявших возле печки прутов. Я не знаю, что это было, но что-то металлическое. Он засунул прут в огонь и заставил Криса ждать. А потом обжег его. Прямо у меня на глазах. После этого он провел прутом по картине, навсегда запечатлевая на ней это мгновение. Я… я до сих пор слышу Криса.

Поток слез и излучаемое Сабином чувство вины практически невыносимы. Ни единого шанса, что со временем все эти жестокие истории будут причинять мне меньше боли, что утихнет ярость, которую я не могу в полной мере высвободить. Однако теперь я обязана стать источником силы и стойкости. Я уже научилась этому. Так что стоит хотя бы попытаться.

– Ты ни в чем не виноват. Никогда не был. Даже в тот день. Ваш отец был чудовищем, Сабин. То, что он с вами сделал, кем он был… это нельзя простить. Но ты такой же храбрый и сильный, как Крис. Ты справился. Одному богу известно как, но ты справился. И ты достоин всего. Не поступай так с собой. Ты справился. Справился, – буквально молю его я, но мои слова кажутся ужасно бесполезными.

– Думаешь, я справился? Ты с ума сошла? Взгляни на меня. Посмотри на меня! Это никогда не кончается. И не закончится. Думаешь, ты сама полностью исцелилась? Проклятье, нельзя быть такой глупой!

Он быстро хватает корягу и ударяет ею по костру, заставляя пламя вспыхнуть.

У меня перехватывает дыхание, и я невольно вскрикиваю. Сердце пускается вскачь от внезапного приступа паники.

– Видишь? – Его тон неприятен и резок. – Травма – это подарок, от которого не избавиться. Ты серьезно веришь, что с помощью бега можно заглушить боль? Не выйдет. От дерьма не скрыться. Продолжай надевать кроссовки и наматывать мили по асфальту, но эту дрянь никогда не победить.

Он тыкает палкой в костер, вызывая еще один всполох огня и горячих искр. Для меня это отвратительно. Держать себя в руках уже нет мочи, а потому я бросаю попытки не расплакаться.

– Я люблю тебя, но это было ужасно подло, Сабин, – выдавливаю я. – Даже сейчас.

– Просто доказываю свою точку зрения, дорогая, – с горечью произносит он. – Думаешь, с тем пожаром покончено? Нет. И никогда не будет. А что касается чокнутой семейки Шепард? Мы навсегда останемся запятнанными прошлым, грязными.

– Ты не грязный, – говорю я как можно увереннее. – Прошу. Ты не такой.

Он опускает руки.

– Очевидно, что я такой и есть. Во мне все испорчено. Я люблю тебя. И ненавижу тебя. Люблю Криса. И ненавижу Криса. Вы оба мои кумиры, а также люди, от которых не получается уйти вовремя. С вами двумя куда бы я ни повернулся, везде боль и чувство вины.

Я шагаю к нему и обхватываю ладонями его лицо. Мои руки тут же намокают от слез.

– Послушай меня, Сабин. Я тебя не брошу. Никогда. Я не позволю тебе вычеркнуть меня из своей жизни. Не позволю тебе уничтожить себя. Этого не будет.

– Убирайся отсюда к чертовой матери! – отталкивает он меня.

В ответ я хватаюсь за его рубашку и притягиваю к себе.

– Я люблю тебя. Не делай этого!

– Тебе стоит держаться от меня подальше. Я разрушаю все вокруг себя, поэтому просто проваливай, мать твою! Ты не способна мне помочь, черт подери!

– Прекрати! Хватит!

Я захлебываюсь собственными эмоциями, и абсолютно не отдавая себе отчета, приподнимаюсь на цыпочки и отчаянно прижимаюсь к его губам в поцелуе.

Чтобы заставить его замолчать.

Чтобы заставить его заткнуться к чертовой матери со своей историей истязаний.

Чтобы заставить его полюбить самого себя. Почувствовать мою любовь, в какой бы форме она ни выражалась.

Чтобы прекратить эту бурю.

Я больше не в силах держаться. Больше не смогу подбирать осколки.

Стискиваю его рубашку, пока мои губы раскрываются, а язык скользит ему в рот. Этот поцелуй как глоток виски и отчаяния. Я ощущаю ладони Сабина у себя на затылке, его пальцы зарываются мне в волосы, пока он грубо меня целует. Слишком грубо. Этот поцелуй яростный, и он распаляет нас по совершенно неправильным причинам. Я знаю.

Пытаюсь отстраниться, но Сабин удерживает меня на месте. Поэтому продолжаю целовать, стараясь унять его боль. Впиваюсь пальцами ему в плечи, прижимаюсь всем телом, мысленно умоляя почувствовать себя любимым и цельным.

Его руки бесцеремонно скользят по моей спине, пока не достигают поясницы. Сабин резко притягивает мои бедра и разрывает поцелуй.