Ближнее море

Диня: Ничего, я обратную дорогу хорошо знаю.

Оригинальное название

Забавная история произошла с израильским автором, пишущим под псевдонимом Аль Странс. Написал он книгу «А судья подсуден?». Долго мыкался с нею, даже до меня текст добирался. Неплохой роман, на мой взгляд, несколько многословен, но к литературе безусловно отношение имеет и уж получше многих опусов издаваемых большими тиражами в Питере авторов.

Наконец нашелся и издатель, старый уважаемый журнал «Звезда». Вот где, казалось бы, сюрпризов быть не должно. Выпустили книгу в двести пятьдесят экземпляров – кризис. Серенькая обложка без украшательств – классика. Наверху мелкими прописными буквами имя автора: «Аль Странс». А посередине – крупно – «Дети Содома».

Хорошо хоть не содомитов…

* * *

Звонит Николай Прокудин.

– Выступать завтра перед детьми будешь?

– Не получится, на Украину еду.

– Наши договоры в «Шико» везешь? – пытается догадаться собеседник.

На самом деле на Украину я на конвент собралась, у меня там презентация серии. Ну и заодно действительно с главным редактором встречаюсь, везу договор Сергея Арно. Тот его сначала вместе со всеми не захотел подписывать, а потом передумал. Но тут решила очередной миф породить.

– Нет, – говорю, – ваши договоры давно уже по почте отправлены, везу только бумаги Арно. – Вздыхаю. – Сам понимаешь, ЕГО договор я обязана лично с рук на руки передать, потому как Арно…

Вешаю трубку.

Так и работаем

Работая над сборниками серии «Петраэдр», обычно первая смотрю тексты я. Читаю, отмечаю понравившиеся плюсиками, рядом с которыми красуется уверенная «Ю». Сидим у меня дома. Точнее, это Смир устроился в кресле с пачкой отсмотренных мною текстов, а я, как заведено, по хозяйству хлопочу. Сыр нарезать, чайник поставить… Тружусь в общем. Заодно нет-нет и в тексты заглядываю, на вопросы отвечаю.

– Это кто? – Сашка протягивает подборку безымянных виршей (вот не любят авторы подписывать свои сочинения!).

– Это… ага… это Арсен Мирзаев. Я его манеру из тысячи узнаю.

– Ладно. Отмечаю у Арсена это и это. Пусть еще зашлет. А это?

– Писатель-фантаст. Известный, да и тексты весьма приличные подобрал. Из них обязательно что-то нужно выбрать.

Выкладываю сыр на тарелочку, ставлю на стол вазу под фрукты.

– А это? Ни черта не подписано!

– Это? Критик из Москвы.

На кухне завывает чайник.

– А это чье?

Мельком взглянув в текст, убегаю на кухню. Чайник уже вопит так, словно вот-вот взлетит. Возвращаюсь. В комнате, смеясь в голос, Смир заканчивает чтение рассказа.

– Это берем по-любому, с именем или без, – отсмеявшись, Сашка протягивает понравившийся текст. – Положи отдельно. Принято, второй раз читать не будем. Кстати, чье?

– Моё.

А потом сыр на тарелочку, фрукты в вазочку, кофе по чашечкам… Так и работаем.

Смир и классика

Познакомившись с поэзий Александра Смира, Наталия Грудинина выдвинула предположение, что автор крохотных двустиший, получивших впоследствии название «шуризмы», сильно увлечен рок-музыкой.

«Вот попробуй хотя бы годик не послушать рока, и ты найдешь себя в классике», – предположила она.

Год не слушать рока! Несколько раз Смир честно пытался запрятать любимые записи куда подальше, но снова и снова срывался, в конце концов покончив с экспериментом.

Так что теперь уже не определишь, подросли бы его двустишья до классического сонета или лирической поэмы или все напрасно и Смир остался бы Смиром, с рок-музыкой или без оной.

Смир и стиль

Смир машет длинными костлявыми руками, точно бесприютная сирая птица. Даже фирменные вещи на нем смотрятся точно на бомже.

Полное отсутствие лоска, ассоциальность, невозможность приткнуться, вписаться, с честными глазами заявить «я свой» – выдают собственный стиль.

Стиль, противоречащий мнению большинства. Представлению о том, как должен выглядеть издатель, основатель книжной серии.

Андеграунд, пытающийся стать мейнстримом и одновременно остаться андеграундом?

Не выйдет!

Гламурятина

В самое голодное талонное время пришлось мне танцевать на какой-то пафосной пирушке, устроенной для русских иностранными партнерами. Эротическое шоу, репродукции Бердслея по стенам, показ модных бикини. И главное событие вечера – банкет. Не простой – навороченный. Гвоздь программы – кремовые пирожные в виде половых органов.

Гости брали кондитерскую диковинку двумя пальцами и кто смущаясь, а кто и напоказ потребляли продукцию, подтрунивая над поедающими пирожные неподходящей им «ориентации» гостями.

Хорошенькие девушки в кружевных передничках и чулках обносили гостей напитками. Официанты в набедренных повязках тарзанов то и дело доставляли в зал ароматные шашлыки и водку.

Манерные геи томно посасывали эклеры, обучая древнему искусству смущенных художниц, приглашенных на званую вечеринку и еще не успевших проникнуться заморским гламуром.

Но это было еще не все.

– Но где же настоящие русские мужики? – взывал итальянский кутюрье, одетый в песцовую шубу, из-под которой торчала нарочито дырявая майка. – На показе мод я не увидел ни одного. Когда же нам покажут русского мужика?